Именно в эти годы началось увлечение всем японским – от гравюр до нэцкэ и от литературы до боевых искусств.

Я тоже подпал под дикое очарование японской культуры. Решил воспитать себя на самурайских традициях. Требовалось немного: неприхотливость и самодисциплина. С неприхотливостью всё было в порядке – работая с младых ногтей в газете, нередко между ранним завтраком и поздним ужином я ничего не успевал проглотить. С остальным, то есть с самодисциплиной, сразу появились сложности: работа в газете оставляет мало времени для глупостей. Так я и не стал самураем.

Не стал я и знатоком японской письменности, хотя пытался учить язык. Сложно на бегу, без систематических и длительных занятий, выучить знаки трёх систем японского письма. Попробуйте с ходу прочитать один и тот же текст в современном русском письме, на кириллице XV века и на глаголице. А ведь у японцев всё ещё сложнее: одновременно, в одном тексте, они могут использовать иероглифы китайского происхождения и две собственных слоговых азбуки – катакана и хирогана. Японская лексика, не имеющая корней в привычных мне языках, плохо поддавалась запоминанию. Один и тот же предмет у японцев мог называться по-разному, в зависимости от контекста. Не собираясь в японоведы, я понял, что нелепо тратить лучшие годы жизни на зубрёжку, чтобы потом читать японские трёхстишия или газеты… Теперь я всё-таки читаю по-японски – слава Святой Кибернетике! В Интернете можно найти газеты Страны восходящего солнца, книги и перевести тексты. И чем больше я читаю японских газет, тем меньше у меня остаётся оптимизма в отношении российско-японских отношений, уж прошу пардону за тавтологию…

Сейчас вот думаю: а почему в те далёкие годы произошёл такой всплеск интереса к Японии? Почему советские издательства и киностудии начали работать на положительный имидж недавнего противника? С 1971 года сначала издательство «Прогресс», а потом «Радуга» выпускали серию «Мастера современной прозы», за книжками которых гонялись все сумасшедшие московские библиоманы и я в их числе. В серии вышло три книги японцев и две – китайцев. Учитывая процентное соотношение китайцев к японцам, несправедливо. Или в огромном Китае не было, кроме Лао Шэ, других хороших писателей? Или потому, что мы тогда расплевались с китайцами во взглядах на Сталина?

Характерна судьба хорошего фильма «Дерсу Узала», которую при нашей поддержке снял японский режиссёр Куросава Акира в 1975 году, во время повышенной напряженности в отношениях СССР с Китаем. В 1969 году произошли кровопролитные конфликты на амурском острове Даманском и на границе под Жаланашколем в Казахстане. То есть «Дерсу Узала» в главной роли с нашим Юрием Соломиным снимался, когда камни на границе, раскалённые советскими «Градами», ещё не остыли. Фильм настолько взбеленил китайскую кинообщественность, что вышел целый сборник (!) рецензий на него, где советских «ревизионистов», снюхавшихся с японскими «реваншистами», обвиняли в имперских устремлениях. Мол, и при царе, как показано в фильме, русские разведчики шлялись по китайским территориям, и теперь они опять хотят захватить нашу землю…

Полагаю, советских руководителей тогда очень напрягало укрепление связей японцев с американцами. Так напрягало, что они в угоду улучшениям отношений с Японией пожертвовали отношениями с Китаем. Отсюда и надежда на советскую «мягкую силу» и мудрость Хрущёва. Отсюда положительное голосование в Совбезе ООН по членству Японии. Однако «самураи» поняли всё правильно. Покланялись русским, посветили в улыбке зубами – и подписали с американцами в 1960 году Соглашение о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности.