– Это для чего у вас такой гербарий собран? – первым делом спросил Сергей.

Бабка Пелагея встала с табуретки и быстро шагнула к печи.

– Это, милок лечебная травка и я ей полсела лечу. Вот посмотри, и бабка сняла с веревки пучок травы, – это зверобой от многих хвороб помогает, а это пустырник, он у нас в конце лета цветет, от головы и от болей в пояснице лечит.

Сергей улыбнулся и поближе подошел к засушенному цветнику.

– Нетрадиционная медицина, значит.

– Ну, это так по-вашему, а у нас она как раз в традициях. Я этой травкой многих с того света вытащила.

– Значит, будем врачевать вместе – закончил диалог Потапов и прошел в спальню распаковывать маленький чемоданчик.

Жизнь в селе Ольшанка текла медленно и размеренно, но достаточно уверенно по сравнению с городской суетой. Сергей долго не мог привыкнуть к такому сельскому спокойствию. Каждое утро он шел в больницу и вел прием пациентов. К обеду поступал список вызовов и он, с молоденькой медсестрой и водителем Николаем, объезжал близлежащие деревушки у села Ольшанки. Иногда его охватывала легкая тоска по городской жизни, и он впадал в меланхолию. Ему казалось, что он выброшен из нормальной жизни и застрял в какой-то непреодолимой болотной рутине, из которой выбраться на тот момент не было никакой возможности. От такого подавленного состояния, Сергей все чаще просил бабку Пелагею к ужину купить у соседки бутыль дубового самогона. И он в один присест опустошал целую бутыль с картошечкой и белыми, солеными грибками. Так прошло полгода, которые превратились в один большой день.

– Много пить ты стал Сереженька, – причитала Пелагея, видать на душе у тебя муторно. Дивчину ты бы себе завел, что ли. У нас, вон, сколько девок на выданье.

Сергей многозначительно посмотрел в глаза бабке Пелагеи, провел ладонью по жирным волосам и сказал:

– Если жизнь проходит мимо, значит ты ей не нужен.

С этими словами Сергей встал со стула, медленно потянулся, и направился в свою комнату на покой. Заснул быстро. Пурга в эту ночь разыгралась нешуточная. Деревья за окном потрескивали от холода и ветра. Но изба была хорошо протоплена, и печка- голландка нежно обдавала своим теплом дом. После принятого самогона Сергей быстро провалился в сон.

Около трех часов ночи раздался стук в дверь. Бабка Пелагея быстро вскочила с кровати, накинула поверх ночной рубашки тулуп, который висел на вешалке около входной двери и вышла в сени.

– Кто там? – чуть слышно произнесла она.

За дверью раздался хриплый голос водителя Николая.

– Открывай, Пелагея, это я водила за врачом приехал.

Пелагея быстро отворила дверь и впустила водителя скорой помощи.

– Где твой постоялец? Буди его, В Широком Уступе дед Михей помирает. Помощи просит.

– Ох, он окаянный, – простонала Пелагея, неужто к своим чертям в ад отправится.

– Не знаю куды он отправится, а спасать человека надо, давай буди врача.

Пелагея побежала поднимать Сергея.

Потапов встал быстро, ему было не привыкать к таким ночным наваждениям. Он оделся и стал собирать чемодан с медицинскими принадлежностями. Пелагея все время наговаривала на пациента какие-то несусветности.

– А ты чего, бабушка Пелагея, так злишься на этого деда Михея? Видать в молодости дружбу водили – ухмыльнувшись, сказал Сергей.

– Да какую там дружбу, дед Михей колдун черный. Сколько он зла натворил, не знает никто кроме меня. А вы, вот, в такую погоду собираетесь этого черта спасать. Чай, все дороги занесло. А он еще на окраине села живет, возле Березового оврага, где старые татарские курганы, там точно не проехать в такую метель.

– Не ворчи Пелагея, – вступился Николай, – я тоже слыхал краем уха, что дед Михей с нечестью водился, ну- так под старость, уже, наверное, остепенился, и нет никакого прока с него нынче.