Встречаются, и нередко, случаи, когда круг подозреваемых ограничен двумя-тремя лицами, которые не желают или не могут сообщить достоверные сведения об убийстве. Это очень характерно для представителей антиобщественной среды, деградировавших личностей, постоянно употребляющих спиртные напитки, у которых происходит смещение событий во времени, возникает амнезия на лица, события. Они не могут воспроизвести происшествие, его детали, дают путаные показания. Такому человеку ничего не стоит оговорить другого, дать показания, нужные следователю или оперативному сотруднику, наконец, признать свою собственную вину, независимо от того, что произошло в действительности. Однако следователь должен видеть, с кем он имеет дело. Цена показаний свидетелей такого рода невелика и, как правило, следует искать объективные данные.

Иногда возникают следующие ситуации. Если кто-либо убит в своей квартире, а членом семьи является психически больной человек, то некоторые оперативные работники, следователи сразу приходят к выводу, что именно он и совершил преступление. Действительно, это может быть, но гарантии, что именно так и произошло, нет никакой. Подобный стереотип мышления для следователя опасен. Доказать вину психически больного, особенно невменяемого, непросто, хотя бы потому, что от него можно получить при желании любые показания, а уверенности в их достоверности нет.

На практике нередки убийства, в том числе и групповые, с последующим самоубийством. В некоторых случаях такие происшествия носят достаточно очевидный характер, в других – самоубийство совершается с разрывом во времени (до нескольких дней) и в другом месте, порой весьма отдаленном. Если даже убийство и самоубийство очевидны, то это требуется доказать процессуальным путем. Сделать это непросто, а порой чрезвычайно сложно, хотя бы потому, что преступника и его жертвы нет в живых. Однако к таким делам наблюдается крайне поверхностное отношение, и, как следствие, их прекращение. Так, имели место дела о групповом (двойном) убийстве, которые с согласия прокурора прекращались, а опасные преступники оставались на свободе.

Результатом некритического отношения к расследованию являются и факты, когда вину в совершении убийства на себя берут супруги, родители, несовершеннолетние. Они признают вину, дают показания, совпадающие в определенной степени с объективными данными, полученными при осмотре места происшествия. Нередко они и вызывают врачей скорой помощи и милицию. Внешне это выглядит как очевидное убийство.

Нестандартные ситуации возможны, более того, их много. Но в целом – это парадокс, если лицо, не знающее криминалистики, не знакомое с судебной медициной, вводит в заблуждение следователя прокуратуры. Ведь известны случаи, когда понятые замечали негативные обстоятельства и указывали на них следователю, который и после этого не обращал на них внимания. Это результат низкой квалификации следователя и отсутствия прокурорского надзора за расследованием. Истинная картина преступления становилась известной в результате оперативной работы, явок с повинной, но не только. Подобные факты выявлялись просто при внимательном изучении дела, анализе всех его материалов. Особо необходимо остановится на тех «очевидных» убийствах, которые неожиданно переходят в разряд неочевидных и необъяснимых. Например, обвиняемый, признававший свою вину на протяжении всего следствия, предъявляет бесспорное алиби. Эксперт дает заключение, что телесные повреждения причинены не тем ножом, который изъят на месте происшествия, что на одежде виновного имеется кровь, но ее происхождение от потерпевшего исключается.