Сигара горела, видимо, вполне удовлетворительно, поэтому Карр перевел проницательный взгляд на Селби, как бы оценивая его возможности, и произнес:

– На этот раз меня интересует гражданское дело. Я хочу получить от вас помощь и вовсе не желаю сыпать песок в подшипники юридического механизма графства Мэдисон.

Улыбка вновь озарила его лицо. Селби ответил чуть менее сердечным отражением этого сияния и сказал:

– Я слушаю вас.

Но это было вовсе не в духе Карра – переходить к сути вопроса, не подготовив должным образом свою аудиторию.

– Дело очень интересное, – начал он. – В него вовлечены совсем небольшие деньги, гонорар и вовсе мизерный. Но поскольку его исход имеет огромное значение для моего клиента, я желаю привести дело к удовлетворительному завершению. При этом, Селби, оно существенно повысит мой авторитет в нашем округе.

– Каким же это образом? – спросил прокурор.

– Люди здесь относятся ко мне как к адвокату из большого города, специалисту по уголовным делам. Они смотрят на меня с любопытством, испытывают благоговейный трепет с некоторой долей отвращения. Я вижу, что, когда я прохожу по главной улице вашего городка, добропорядочные граждане принюхиваются: не разносится ли запах серы, и присматриваются к моим ногам: нет ли у меня раздвоенного копыта.

Селби вежливо рассмеялся, быстро продумывая ситуацию. Карру что-то надо, значит, Селби требуется особая осторожность.

– Поэтому, – продолжал адвокат, – когда у меня появилась возможность принять дело, которое позволит добиться справедливости в отношении несчастной трудящейся женщины, я решил, что это будет мудрый шаг.

– Что это за дело? – без всяких экивоков спросил Селби.

Карр слегка взмахнул рукой, в которой была зажата сигара, и еще некоторое время продолжал выдерживать паузу. Он замер в позе, которая, несомненно, восхитила бы фотографа-художника, желающего запечатлеть сильную личность в характерной позе.

На лице адвоката морщины выгравировали выражение силы. Вся поза демонстрировала мощь.

– Я представляю интересы Алисы Гролли, – объявил Карр. – Вдовы Эзры Гролли.

Селби не сумел скрыть изумления. Чтобы выиграть время, он стал набивать трубку табаком.

– Чем же я могу быть полезен?

– Я хочу, чтобы вы нашли мою клиентку.

– Я и пытаюсь сделать это, – сказал Селби.

– Могу ли я спросить, что привлекло ваше внимание к этому делу? – поинтересовался Карр.

– Прежде я хочу задать вам несколько вопросов, – коротко бросил Селби.

Карр сделал театральный жест, как бы разрывая на груди рубашку.

– Спрашивайте все, – сказал он голосом, звенящим от желания оказать посильную помощь.

– Сколько времени вы представляете интересы миссис Гролли?

– Около недели.

– Вы лично встречались с ней?

– Да.

– Где?

– Она приходила ко мне в контору.

– Примерно неделю тому назад?

– Да, это так. Тогда я увидел ее впервые.

– И если это корректный вопрос, чего она хотела от вас?

– Она считала, что муж намерен с ней развестись, и просила меня добиться справедливого раздела собственности. Если бы он ничего не предпринял для оформления развода, тогда на развод подала бы миссис Гролли. У нее ребенок от Эзры Гролли, о существовании которого она никогда не говорила отцу. Весьма необычная ситуация.

– Вам доводилось встречать Эзру Гролли?

– Нет. Но я представляю его характер со слов жены.

– Не могли бы вы пересказать мне хотя бы самое главное?

– Гролли, – начал Карр, – является прелюбопытнейшим побочным продуктом нашей современной цивилизации. – Он сделал паузу, пыхнул пару раз сигарой и затем внушительным тоном продолжил: – В свое время он был брокером по торговле недвижимостью, специализировался по сельскохозяйственным землям. За пять лет работы на бирже его капитал – на бумаге – составил три четверти миллиона долларов. Когда на бирже разразился крах, он начал терять деньги быстрее, чем мог подбить дневной итог. Но ему все-таки удалось выгрести что-то из-под обломков. Я не сумел узнать всей предыстории от моей клиентки, но не думаю, что она сама знает ее полностью. Видимо, пережитый им период неуверенности и беспокойства привел к серьезным изменениям в психике Эзры Гролли. Раньше деньги для него не имели никакого значения. Он тратил их направо и налево. Несколько прошедших, как в лихорадке, месяцев во время краха биржи продемонстрировали ему весь ужас нищеты. После этого Гролли не мог без душевных мук потратить даже никель.