Андрей любил этот дом. Он был таинственным и мрачным. Это и нравилось ему. В детстве, бывая в гостях у деда, он часто в одиночестве гулял по длинным коридорам дома, переходя из комнаты в комнату, прислушиваясь к разным звукам, которыми всегда был наполнен старый дом. Он попадал как бы в особый мир, за стенами дома исчезала реальность, и казалось, что ты оказался на дне огромного склепа. Андрей любил разглядывать старинную мебель, массивные диваны, кресла и кушетки, портреты неизвестных ему людей и статуи странных чудовищ и чудищ. После смерти деда Андрей ничего не менял в доме он только поставил на кухне новую мебель и газовую плиту.

Проводив Ксению Орфеев благополучно добрался до дома и только на кухне, выпив чашечку горячего чая он ощутил странную усталость. Андрей вспомнил события сегодняшнего дня и подумал о том, что заговор, который они так неосторожно произнесли вслух, разбудил какие-то неведомые силы и что – то в мире стало меняться. Хотя, с другой стороны вроде и не произошло ничего из ряда вон выходящего, все вполне объяснимо и понятно. Ну, проводил он красивую девушку, которая когда-то давно была влюблена в него, и что с того?

Усталость давала о себе знать: хотелось спать. Сон обволакивал тело, слипались глаза. Андрей положил руки на стол, склонил на них голову и задремал. Ему приснился странный сон. Как будто он находится в большой комнате перегороженной панелью с прозрачными стеклами в верхней части. По обе стороны панели стояли стулья и телефоны на небольших полочках, прикрученных к панелям. У входа в комнату охранники в форме грузинских полицейских. Андрей видит себя сидящим у одного из окошек, открывается дверь по другую сторону панели и входит его дед Никифор Стронкин: его длинные седые волосы не расчесаны, борода топорщилась в разные стороны. Одет он в серую рубаху до пят, какие надевают на буйных психов, руки скованы кандалами. Он садится на стул по другую сторону панели, напротив своего внука и берет телефонную трубку, взглядом показывая Андрею, что он должен сделать то же самое. В трубку Андрей слышит немного глуховатый голос деда:

– Привет, Андрюша! Ты еще жив? Рад тебя видеть. Как ты там?

– Да ничего, потихоньку.

– Скоро вам всем каюк, если ты не пошевелишься кое-что сделать.

– Что я должен сделать?

– То, что я тебе говорил и раньше: найти третий ключ.

– Я ищу, но пока успехов нет.

– Ищет он! Плохо ищешь. Времени осталось мало, а ты и то, что нашел, не можешь понять, думай лучше и друзья твои пусть думают. Может и поздно теперь. Ты же одну провожал уже. Смотри, не целуйся с ней!

Откуда-то с потолка раздался голос: «Свидание окончено!» Дед встал, загремели кандалы.

– Молись за меня. Ты совсем не молишься, а мне здесь плохо. И да, дом мой, который ты так любишь, это дом Ганделя о котором ты скоро узнаешь.

Андрей не успел ответить, дед исчез, свет стал меркнуть. Зазвонил телефон. Андрей как завороженный смотрел на него, и тут до него стало доходить, что телефон звонит не во сне, а на яву у него в комнате. Орфеев встал, прошел в зал, взял трубку и услышал взволнованный голос Тани Куниной:

– Андрей, приезжай скорей, нужна твоя помощь!

– Хорошо, Тань, еду. – Ответил Андрей и начал собираться.

* * *

Юрий Почепов был родом из с. Сыравели Рипецкого района Лакинской области. Десять лет назад он приехал в Лакинск, и поступил в институт на исторический факультет. Все десять лет, ни во время учебы, ни после нее, он не имел собственного жилища в городе. Сначала жил в студенческом общежитии, потом снимал убогие комнаты в глухих углах города.

За годы учебы Юрий скопил кое-какой капитал, занимаясь перепродажей антиквариата. В какие только аферы он не пускался! И вовсе даже не из желания заработать побольше денег, а единственно из азарта, из жажды приключений и опасностей. Со временем Почепов поуспокоился, прежний азарт антикварного игрока прошел, и Юрий стал воспринимать свое дело именно как работу, как способ зарабатывать на хлеб насущный. Тем более что за все эти годы был приобретен богатый опыт и бесценные знания, которые ни в одном институте не получишь. Юрий слыл в среде коллекционеров, знатоком всего того, что касалось старинной мебели, книг, денег, икон, фарфора и хрусталя. Знания и опыт его ценили и часто обращались как к опытному эксперту.