– Вы что-то поздно сегодня, Андрей Петрович. – Сказала Ксения.

– Да, засиделся.

Они вместе вышли из музея и направились по Тепличной улице к автобусной остановке.

– Вы далеко живете? – Спросил Андрей.

– На улице Рипецкой, 10. У нас частный дом. Я всегда хожу домой пешком через Воздвиженское кладбище, так получается короче.

«Рипецкая улица находится совсем в другой стороне и как это можно к ней пройти через кладбище?» – подумал Андрей и предложил Ксении проводить ее, она согласилась.

Они шли по Большой улице, центральной в городе, широкой и светлой и прохожие невольно обращали внимание на эту странную пару: высокая, стройная, красивая девица и небольшого росточка, плюгавый, в толстых очках на носу, худой мужик в засаленных джинсах и зеленой полинялой майке.

– А раньше я была другой. На меня никто внимания не обращал. – Вдруг сказала Ксения.

– Когда это раньше?

– Ну, когда училась в институте, кстати, на одном факультете вместе с вами, только вы были на три курса старше меня. И знаете, вы мне тогда нравились.

– А я вот вас что-то не помню.

– Где уж вам помнить, Андрей Петрович, вы тогда кроме книг и пыльных архивных бумаг ничем и не интересовались.

Она о чем-то задумалась, а потом с какой-то грустью сказала:

– Может если бы не вы, ничего бы и не было. Впрочем, это теперь уже и не важно, тем более, что мы уже пришли.

Они остановились у красной кирпичной ограды Воздвиженского кладбища. Уже совсем стемнело. Зажглись фонари, которых вдоль ограды было только три. Они чуть чуть освящали асфальтовую дорожку. Андрею казалось, что в темноте он видит только лицо и волосы Ксении, а фигура как бы исчезла, когда они вновь оказывались на свету, он снова видел ее всю.

У входа на кладбище приютился ветхий домишка смотрителя. Крыша во многих местах над домом провалилась, стекла в окнах были выбиты и заколочены досками, смотритель давно не жил в этом доме. Кладбище было старое, на нем никого не хоронили, и оно постепенно приходило в запустение.

– Странно, как быстро стемнело, неужели мы так долго шли, от музея до кладбища не так уж и далеко. – Сказал Андрей и, посмотрев на часы еще больше удивился – было половина одиннадцатого.

– Да, Андрей Петрович, мы шли с вами долго, и мне подумалось, не пригласить ли мне вас на чашечку кофе? – Она в раздумии посмотрела не него и продолжила. – Хотя нет. В другой день. Завтра, а?

Ксения вопросительно посмотрела на него. И тут Андрей поразила мысль, которая до сих пор с того момента как они отошли от музея, сидела у него где-то в подсознании, и какая-то чужая сила не давала ей вырваться на волю. «Все как в абсурдном сне. Мы знакомы с этой девушкой шесть месяцев, но до этого дня она только здоровалась со мной. А сегодня я ее провожаю домой через кладбище, а живет она в противоположной стороне, и до кладбища идти не более 20 минут, мы никуда не сворачивали и не останавливались и, тем не менее, шли почти 4 часа». Улица была пустынна, Андрей не видел ни одного прохожего, и было удивительно тихо, как будто город вымер. Внезапно Орфеева охватил страх. Он как волна поднимался от самых пяток, и тело цепенело. А Ксения Попова стояла напротив, и ждала ответа, и в этот момент Андрей боялся только одного, что она…. Ксения как будто услышала его мысли, наклонилась к нему, и сердце его сжалось. Она наклонилась к самому его уху, дыхание ее он ощущал на своей щеке и не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой он в отчаянии закрыл глаза.

– Ты придешь, – шепотом сказала она. – Ты обязательно придешь. И я сделаю то, чего ты сейчас так боишься: я крепко обниму тебя, я прижмусь к твоему телу, и мы станем одним целым, и жизнь твоя сильно изменится. Впрочем, сможешь ли ты это называть жизнью?