– У вас никогда не было чувства, что… это значит вам никогда не казалось, что Нейл иногда к вам возвращается? Что он говорит с вами? Я спрашиваю только потому, что у меня самого было такое чувство и мне интересно, не…

Возвращается ко мне? – повторил Чарли. Его голос был необыкновенно тих. – Ну, ну. Возвращается ко мне.

– Послушайте, – сказал я. – Не знаю, не свихнулся ли я, но я постоянно слышу, что кто-то зовет меня, шепчет мне мое имя голосом Джейн. Мне кажется, что кто-то есть в доме. Это трудно объяснить. А прошлой ночью я мог бы поклясться, что слышу ее пение. Вы, думаете, что все это нормально? Это значит, что с вами это бывало? Вы слышали голос Нейла?

Чарли смотрел на меня с таким выражением лица, как будто хотел что-то сказать. С секунду он казался неуверенным и озабоченным. Но неожиданно он улыбнулся, поставил передо мной сумки с покупками, покачал головой и сказал:

– Никто не возвращается, мистер Трентон. Каждый, кто потерял дорогого человека, убеждается в этом на собственной шкуре. Оттуда нет возврата.

– Конечно, – поддакнул я. – Во всяком случае, благодарю вас, что вы меня выслушали. Всегда хорошо с кем-то поговорить.

– Вы просто устали и измучились. У вас разыгралось воображение. Почему вы не купите на сон найтола?

– У меня еще осталась куча таблеток намбутала от доктора Розена.

– НУ так принимайте их и хорошо питайтесь. От замороженных продуктов от вас останется только кожа да кости.

– Хватит, Чарли, ты же не его мать, – вмешался Ленни Данертс, хозяин лавки с подарками, который нетерпеливо ждал, чтобы его обслужили.

Я взял с полки программу телевидения, помахал на прощание Чарли и протолкался к выходу с кучей покупок. Все еще дуло, но дождь как будто утих. Я чувствовал свежий запах моря и влажной каменистой земли. Обратный путь – до Аллеи Квакеров и вниз, под гору, между рядами вязов – неожиданно показался мне очень длинным. Но у меня не было выбора. Я поправил сумки и двинулся через паркинг.

Посреди паркинга меня догнал кремовый бьюик. Водитель нажал на клаксон. Я склонился и увидел старую миссис Саймонс, легкомысленную и немного с причудами вдову Эдгара Саймонса, жившую за Аллеей Квакеров в большом доме, построенным самим Самуэлем Макинтайром note 2, чему я ей всегда завидовал. Она опустила стекло и заговорила:

– Может, вас подвезти, мистер Трентон? Ужасная погода, а вы должны возвращаться домой пешком с тяжелыми сумками.

– Буду крайне признателен, – искренне ответил я.

Она открыла багажник, чтобы я мог спрятать покупки, поэтому я положил сумки рядом с запасным колесом и после этого сел в машину. Внутри ее пахло кожей и лавандой – старыми духами – но скорее приятно.

– Прогулки в магазин – Это моя единственная гимнастика, – объяснил я миссис Саймонс. – В последнее время у меня нет возможности даже поиграть в сквош. Собственно, у меня ни на что нет времени, кроме работы и сна.

Может, это и хорошо, что у вас ни на что нет времени, – заявила миссис Саймонс, поглядывая назад, через длинный, покрытый каплями воды капот автомобиля. – Ничего не едет с вашей стороны? Я могу ехать? Эдгар всегда кричал на меня, что я еду, не глядя, свободна дорога или нет. Однажды я наехала прямо на коня. На коня!

Я посмотрел на шоссе.

– Вы можете ехать, – проинформировал я ее. Она выехала с паркинга с писком мокрых шин. Езда с миссис Саймонс всегда была интересным и нестандартным переживанием. Человек никогда не знал заранее, сколько она продлится, и доберется ли он вообще до цели.

– Не подумайте, что я ужасная сплетница, – начала миссис Саймонс, – но, не желая, я подслушала, о чем вы говорили в лавке с Чарли. В последнее время мне не с кем поговорить и я начинаю влезать не в свои дела. Вы не сердитесь, хорошо? Скажите, что вы не сердитесь.