А спустя час сквозь грохот грома послышался первый крик.

Что ж так темно-то? Эрик снова попробовал встать, но замутило так, что он только свесился наполовину из койки и тяжело задышал. Духотища. К демонам всё это…

Снаружи о борт плескались волны, раз за разом разбиваясь всё мощнее, где-то рядом расходились пеной от скалистого берега. Но разбудили, похоже, не эти звуки. За мерным гомоном матросов и плеском послышался нарастающий гул, похожий на рычание зверя. Палуба накренялась и поскрипывала, в щелях между досками катались крошки и свалявшийся куриный пух: опустевшие клетки приволокли на жилую палубу. Эрик прикрыл глаза, покачиваясь в койке и вслушиваясь в отдалённый гул, а потом различил и редкие удары капель по задраенным люкам в кубрик.

Гроза идёт. Как бы не разметало в щепки «Ясный»-то… Впрочем, Мейк наверняка следит за этим. Эрик снова приоткрыл глаза и принялся рассматривать палубу под койкой. Он лежал неподалёку от каюты дока, и оттуда до тошноты воняло лекарствами. Раймонд и его опаивать думал, да Эрик не дался – и без того заживёт. Сломанные рёбра почти срослись, правая рука тоже, хоть и была ещё примотана к телу кожаными ремнями. А под бинтами на левом предплечье ярче прежнего зияли мудрёные линии. Не поймёшь, что именно сотворила с татуировкой Джейна, но кривые магические значки и вправду вернули с того света.

Только сейчас всё не так…

От сосущей теперь где-то под рёбрами пустоты, казалось, сводило желудок. Эрик нехотя приподнял голову и вгляделся в темноту за пределами освещённого круга от фонаря. А потом наконец собрался, с трудом сполз с койки и добрёл до каюты дока. Тот облокотился о стол и, казалось, даже не слышал шагов. А может, дрых, вымотанный ранеными. Одному, бедняге Сифу, пришлось даже отпилить ногу до колена – так раздробило в схватке кость.

– Эй, спишь? – схватил Эрик Раймонда за плечо. Доктор вздрогнул и повернул голову. Тускло замерцали стекла пенсне, а взгляд было толком не понять в полумраке, но Эрику вдруг показалось, что док тоже не очень-то в себе.

Эрик сощурился и разглядел широченные зрачки. Чернота заволакивала, хотелось сильнее стиснуть пальцы и ощутить прежнюю яркость жизни – своей и чужой. Чтобы вновь разгорелись теплом ладони, забилось где-то в горле сердце, запульсировали вены, разнося по телу огонь силы.

Но Эрик только задохнулся от глухоты. Пустота. Дыра в сердце, как пробоина в старом судне, идущем на дно. Тесные путы, точно он связан по рукам и ногам и не может шевельнуть и пальцем: нет воли, нет силы, нет жизни. И то – не ощущения дока. То его собственная немощь. Оборвали связь с миром, сбросили со скалы в пропасть, чёрную бездну, и он до сих пор летит, не чувствуя больше ничего вокруг. Нет силы. Нет магии.

Словно чужие, разжались пальцы Эрика на плече судового врача, зато тот наконец очухался и заморгал. Эрик сполз по переборке и осел возле него.

– Поделись, а?

– Поделиться? – безжизненно отозвался Раймонд.

– Ну, что ты там принимаешь вместо лекарственной дури. Вместе веселее будет.

Раймонд как-то сильно медленно посмотрел на одну из склянок и так же медленно подвинул её, едва не перевернув на стол.

– Э, да ты и в самом деле того, дружище…

Эрик забрал у Раймонда из ватных рук склянку и осторожно понюхал. Пахнет странно, но не так резко, как лечебные мази. Может, и правда глотнуть – и позабыть на время, что вокруг. Он уже потянулся к чудесной настойке доктора, но шум идущей грозы заглушили крики кого-то из команды.

В кубрик по трапу вломились матросы второй вахты, а с ними и Мейкдон, изрядно взмыленный. Оглядевшись, он добрёл до каюты дока.