Марек поселился в Малой Башне, на этаже под спальнями Каролины и Франтишека, и не сказать, что не был рад подобной перспективе. Тут же его комнату наполнило множество безвкусных предметов гардероба и необходимых рисовальных принадлежностей. Марла, по мнению многих слуг, сразу положила глаз на нового обитателя замка.

Тот тоже не терял времени зря. По лицу Марлы он сразу понял, что такая служанка может стать для него либо верной союзницей, либо заклятым врагом – люди, подобные ей, не умеют быть кем-то посередине. Судя по тому, как быстро они сошлись и даже внешне отдаленно казались похожими, она выбрала первое. Жалованье, назначенное за развлечение госпожи мазней по холсту, более чем покрывало расходы на инструменты и моральную компенсацию для юноши, поэтому он с удовольствием крутил в голове воображаемую сумму и уже представлял, как отсчитывает кроны в элитных местах сборища аристократов. За месяц и несколько недель пребывания в Квиливитре художник понял, что представляют из себя проживающие там люди. Марла – темная лошадка, в каждую дырку затычка, которая в глубине души недолюбливает хозяев, особенно Каролину, потому что та обращается с ней как с низшей прислугой и не очень-то спешит взять в близкие подружки. Константин и Аннета, которых он видел не столь часто, напомнили ему два вековых дуба, которые захватили корнями всю окружающую территорию, не давая расти и подниматься молодым деревьям, но, к сожалению, сами давно сгнили внутри и превратились в труху. Франтишек Лишка – существо, которое хотело бы казаться добрым, скрывая от других не самую гуманную душу, но в результате таких попыток выглядело разве что глупо. Очевидно, он не обладал никакими особенными талантами, не был красив и искусно галантен, не рассуждал о музыке, собственно говоря, являлся обыкновенной посредственностью. Заросший подбородок и грубоватая одежда демонстрировали его неухоженность. Роберт сразу понравился художнику хотя бы тем, что из всех Лишек выглядел самым своеобразным и непосредственным человеком. Да, старший брат во многом уступал младшему! Душа Роберта казалась более глубокой и притом абсолютно естественной. В нем не было фальши и присущего дворянству лицемерия. Все, что он говорил и что делал, без сомнения, было истинным и напрямую отражало его мысли.

Творческий гений Марека позволял ему быстро распознавать таких же тонких натур. И пусть он ощущал некую напряженность и, можно сказать, легкую неприязнь Роберта в свою сторону, это заставляло уважать нового знакомого еще больше, потому что Гавран, несомненно, догадывался о причинах такого отношения.

Марек думал, что сумел разгадать и Каролину. Но можно ли разгадать ту, кто вовсе не представляет из себя никакой загадки? Здесь нужно всего лишь умение наблюдать. Всякое ее чувство неизменно находило отражение в движениях бровей или губ, взглядах или неосторожно брошенных фразах. То, как по утрам она хлопала дверью спальни, уже многое говорило о ее настроении на весь день. Художник даже с улыбкой прикинул про себя: будь Каролина женой Роберта, а не Франтишека, Квиливитр окончательно бы умер от тоски. Будучи ровесниками, эти двое дружили, но никакое другое чувство не могло их связывать. Брак Каролины напоминал бурю: сначала она ссорилась с мужем, шокируя Аннету и досаждая шумом Константину, затем Франтишек пытался помириться с женой, и в итоге раздосадованный уходил куда-то прочь. Каролина заметно повеселела в обществе художника – с новым человеком в этом доме ей будто приоткрыли окно, впустили свежесть и проредили сонный тяжелый воздух.