К этому времени город уже полностью ожил. Машины на дорогах выстроились в пробки, ни на секунду не переставая сигналить, но автомобильные гудки звучали как-то лениво, вполсилы, будто бы водители на самом деле особо никуда и не торопились, а просто не знали, как еще развеять скуку.

Лица людей, сидящих за рулем легковых машин или толпящихся в салонах автобусов, были одинаково безжизненными и застывшими, ничем не отличаясь от измученных духотой пассажиров метро.

Неподалеку стоял киоск, торгующий прессой. Человек средних лет раскладывал на прилавке газеты. Лэй Жун подошла к нему.

– Здравствуйте, вы не могли бы мне помочь? – Она достала телефон и показала фото, сделанное с экрана компьютера в метро. – Пожалуйста, посмотрите, вы случайно не видели этих людей?

Продавец газет взглянул на фото и кивнул:

– Видел, несколько минут назад.

– А в какую сторону они ушли?

Мужчина показал рукой на несколько невысоких светло-серых шестиэтажных зданий, выстроившихся в ряд неподалеку. Лэй Жун поблагодарила его и пошла в сторону жилого массива, но, едва приблизившись к домам, остановилась у края полуразрушенной цветочной клумбы.

Серые здания, явно построенные в шестидесятые годы двадцатого века, уже поросли мхом, плющом и огромными деревьями. Кругом царили влажный сумрак и мертвая тишина.

Лэй Жун понимала, что этих людей тут невозможно найти, хотя твердо чувствовала, что они наверняка где-то рядом, прямо сейчас из какой-то двери, прохода, через окно какой-то комнаты внимательно следят за каждым ее шагом.

Она запрокинула голову, не спеша внимательно осмотрела все кругом, полагая, что если они здесь, то обязательно заметят ее пытливый взгляд.

«Кто вы такие? Куда вы, черт побери, подевались?»

Умершие от разного рода болезней: тело чахлое, кожа бледно-желтая, рот и глаза закрыты, живот впалый, глаза желтые, ладони слегка сжаты, волосы поредевшие, на теле следы от иглоукалывания и прижиганий. Если нет других причин, то это смерть от болезни.

Сун Цы «Записи о смытии обид», Свиток четвертый (Смерти от болезни)

– Чего вы боитесь? Мы ведь не нарушали закон, – устало спросил Хуан Цзинфэн и сел на ступеньку, вытянув в стороны длинные ноги.

Они остановились на лестнице на третьем этаже старой шестиэтажки.

Дома, как и люди, достигнув преклонного возраста, начинают источать неприятный запах, будто много раз использованные половые тряпки. Достаточно задержаться на секунду, и тут же почувствуешь запах плесени, поэтому Хуан Цзинфэну так не терпелось уйти отсюда.

Он правда не понимал, почему Дуань Шибэй окольными путями приволок его в эти богом забытые трущобы, и теперь они должны прятаться в подъезде, не смея выйти. Дуань Шибэй с мрачным видом стоял у окна и очень осторожно и внимательно следил за тем, что происходит снаружи.

Этим утром ровно в 8:30, ни минутой позже и ни секундой раньше, Хуан Цзинфэн пришел к ближайшей станции метро. Когда он оглядывался по сторонам, кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся и увидел стоящего позади себя Дуань Шибэя, одетого в черное пальто. Затем они отошли под навес располагавшейся неподалеку стоянки для велосипедов.

– Даже не думал, что ты справишься с моим заданием. – Под усами Дуань Шибэя промелькнула улыбка.

– Вы сказали, место не сильно отличается от покойницкой, только все мертвецы там стоят. Я пораскинул мозгами и решил, что метро подходит больше всего, – пояснил Хуан Цзинфэн. – Эти движущиеся один за одним гробы, у народа внутри лица точь-в-точь как у покойников.

Дуань Шибэй покивал:

– Сегодня приступим. Тебе не нужно почитать меня как учителя, я тоже не буду проводить с тобой никаких теоретических занятий. Лучшие знания – полученные на практике, в боевой обстановке, поэтому пойдем потолкаемся в метро в час пик. Я рассчитываю, что в вагоне ты сможешь сказать мне, кому из людей вокруг осталось жить меньше всех и каким образом этот человек умрет.