Ма Сяочжун присел на корточки и похлопал лежавшего по щекам, тот застонал. Поднимаясь, Ма Сяочжун заключил:

– Все в порядке, не помрет.

– Пойдемте скорее, если хотите поболтать, то давайте сначала уйдем отсюда, а потом все обсудим, – предложила Лэй Жун.

Все трое быстрым шагом направились вниз по дороге. Крики постепенно стихли, и над узенькой темной улочкой повисла мертвая тишина.

Долгое время спустя на улице появился человек в черном пальто. Он подошел к лежащему на земле, присел на корточки и приподнял его:

– Ты как?

– Они сбежали… – ответил тот. – Меня ударили кирпичом, ужасно болит, отвези меня скорее в больницу.

Человек в черном покивал головой, потом снял пальто, постелил его на землю и помог раненому лечь.

– Куда тебя ударили?

– По затылку.

Человек в черном пальто поднялся, прошел в конец улицы, где около ворот одного дома лежала груда кирпичей, взял оттуда три штуки и вернулся обратно.

– Что ты принес? – Раненому мешала смотреть кровь, которая попала в глаза, да и ночь была довольно темной, поэтому он видел нечетко, но благодаря какому-то шестому чувству ощутил сильное беспокойство.

– Ничего. – Человек в черном пальто снова опустился на корточки, некоторое время неподвижно вглядывался в темноту ночи, его губы шевелились, словно он произносил молитву. После он наклонил голову и очень нежно произнес: – Ты правда счастливец, твои страдания прекратятся так скоро. Ты знаешь, чем дольше живет человек, тем сильнее он страдает…

У затоптанных насмерть кости сломаны, кишки и внутренние органы выступают наружу; если же они были просто сбиты с ног или удары пришлись не на жизненно-важные точки, даже если на теле есть повреждения покровов багрового цвета, это не приведет к смерти.

Сун Цы «Записи о смытии обид», Свиток пятый (Затоптанные быками или лошадьми)

В середине ночи Лэй Жун внезапно проснулась.

Откинула легкое одеяло, медленно села в постели. В небе за окном висел тонкий месяц, его бледный свет прозрачной вуалью лежал на полу и на краю кровати, и Лэй Жун невольно задумалась о родных краях[32]. Свет луны в кронах мандариновых деревьев, белые лотосы на осеннем ветру, туман, поднимающийся от поверхности воды, изумрудная зелень… Если такой тихой ночью в одиночестве сидеть на мосту Баодай[33], можно услышать, как резвятся рыбки в воде.

Спустя некоторое время она почувствовала, что больше не в силах сдерживать ворочающуюся в душе тревогу.

Сразу после окончания университета Лэй Жун проходила практику в Нью-Йорке: днем она вместе с руководителем вскрывала трупы, а ночью не могла даже прилечь, потому что стоило ей задремать, как ей начинало сниться, что она сама лежит на операционном столе и чувствует, как ледяной скальпель разрезает ее кожу.

Ее учили: для того, чтобы содержимое кишечника не запачкало другие внутренние органы, его извлекают первым, потом, используя специальную пилу, вскрывают грудную клетку и извлекают легкие, сердце, селезенку, печень. Обычно они покрыты паутиной кровеносных сосудов и желтоватым скользким жиром, который остается на резиновых перчатках, из-за чего кончики пальцев при соприкосновении друг с другом начинают скрипеть…

Обычно, когда после напряженного рабочего дня смертельно уставшая Лэй Жун ложилась в постель и не могла сомкнуть глаз из-за того, что все кровавые картины вскрытия снова и снова проносились в ее голове, она смотрела на черный потолок, и тот становился темно-красным. Усталость все же брала свое, и будто налитые свинцом веки смыкались, но стоило ей погрузиться в сон, как мозг взрывался звуком секционной пилы, впивающейся в череп, и Лэй Жун, вздрогнув, просыпалась в ледяном поту. Все это повторялось из раза в раз.