Вечное перетягивание каната:

Настоящий – не настоящий;

Подлинный – не подлинный;

Истинный – ложный;

Извращенный – не извращенный;

Фальшивый – искренний.

Этими антитезами переполнены нескончаемые (и, как правило, бесплодные) дискуссии о патриотизме, одна из которых однажды – на радио «Эхо Москвы» – закончилась едва ли не отчаянным восклицанием Светланы Сорокиной: «Так что же такое патриотизм?!».

На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Правда, существуют словари, и они практически единодушно толкуют патриотизм как преданность и любовь к своему отечеству:

«Патриотизм… Преданность и любовь к своему отечеству, к своему народу». С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка.

«Патриотизм [< гр. patris – родина, отечество] – любовь к родине, преданность своему отечеству, своему народу». Словарь иностранных слов.

На самом деле все не так просто. Соединенные союзом «и», эти два слова – «преданность» и «любовь» – выглядят здесь едва ли не синонимами, словно они одинаковы в своем отношении к Родине-матери. Как хорошая пара гнедых, они дружно несутся в одной упряжке патриотизма…

Дружно ли?

Любовь бескорыстна и безоглядна, она любит Отчизну такой, какая она есть, со всей ее неустроенностью, от которой так хочется избавиться.

Преданность ревнива и воинственна, она недоброжелательно косится на соседей и во всем, в том числе и в ее неустроенности, видит происки врагов, направленные против любимой Родины.

Им непросто в одной упряжке патриотизма, этой паре гнедых, – у них в головах разное представление о пути, по которому они скачут.

Разное представление и у нас, граждан своей Родины.

Не так давно в одной статье в «Независимой газете» была сделана очередная попытка проследить, «когда и почему слово „патриот“, казалось бы, не подразумевающее негативной эмоциональной окраски, такую окраску обретает». Статья называлась «Патриотическая анатомия» – не очень удачное название, замечу, так как авторы, очевидно, хотели показать анатомию патриотизма, а не патриотическую анатомию, каковая, к слову сказать, и в самом деле существовала как составная часть расовой теории нацистов…

Свой исторический экскурс авторы начали с XVII века, когда стало возможным появление либеральной оппозиции (Англия); до этого в сословном государстве понятия «отечество» и «государство» отождествлялись, причем символом государства был монарх. С возникновением оппозиции понятие «патриотизм» актуализировалось, им стали пользоваться и власть, и ее антагонисты. Выражаясь современным языком, и те, и другие «тянули одеяло патриотизма на себя», что не могло не повредить самой ткани этого «одеяла». С этого времени ткань «одеяла» стала ветшать и расползаться, а дотоле почти безупречный статус патриотизма начал заметно снижаться.

Однако в массовом сознании понятие «патриотизм» оставалось намертво спаянным со словами «любовь к родине». Поэтому слово «патриотизм» воспринимается массами безусловно с положительным знаком, представляя собой, таким образом, огромную силу.

Власть по достоинству оценила это ставшее огромной влиятельной силой слово и всегда старалась поставить его на службу своим интересам. Любую критику, любое выступление против власти всегда можно представить антипатриотичными, а следовательно, – выступлениями против Родины, проще говоря – предательством.

Марк Твен – устами своего героя, янки из Коннектикута, – убедительно показал циничность апелляции власти к патриотизму:

«…я понимаю верность как верность родине, а не ее учреждениям и правителям. Родина – это истинное, прочное, вечное; родину нужно беречь, надо любить ее, нужно быть ей верным; учреждения же – нечто внешнее, вроде одежды, а одежда может износиться, порваться, сделаться неудобной, перестать защищать тело от холода, болезни и смерти. Быть верным тряпкам, прославлять тряпки, преклоняться перед тряпками, умирать за тряпки – это глупая верность, животная верность…».