Мы оба замолчали. Я, разглядывая свои кроссовки, Степка сверля взглядом урну.

– Может… – начал было он, но тут же осекся, увидев, как из урны потянулся сизый дымок от непотушенного окурка, – ой! Вот же ж… собака страшная.

Из урны вдруг дохнуло пламя, словно там было чему гореть. Яркое, горячее, оно поднялось высоко, а Стёпа тут же потянул с плеча пиджак, явно намереваясь затушить его.

Но тут мне в голову пришла одна сумасшедшая, но приятная мысль.

– Стой! Не туши…

Я смяла в руках фартук “Мёд&Мёд” и швырнула его в благодарно полыхнувший огонь. А затем, подумав, достала из худи всю бесполезную макулатуру и тоже бросила следом.

– Что это?

– Обрывки прошлой жизни. – с азартом сообщила я, наблюдая за тем, как огонь очищает мою жизнь от лишних тревог, сомнений и нелюбимой работы. – Пусть горят.

– А пофиг. Пусть. – С этими словами Степка снял с груди бэйдж и докинул в пламя. – Я же тут больше не работаю.

Так мы, как два идиота и стояли, просто пялясь в пламя и улыбаясь своим мыслям.

– Пока, Степ. – Сказала я ему и, прежде чем отправиться дальше, искренне добавила. – Удачи тебе.

Степан посмотрел на меня в ответ и глаза его вдруг округлились, а лицо исказила неподдельная паника.

– Сашка!!! Стой!!!

– Что?…

Я почувствовала какую-то низкую вибрацию за спиной и едва успела развернуться к ней лицом, прежде чем меня поглотила абсолютная непроницаемая тьма.

Наверно, если бы у засора в ванной были чувства и способность к общению, он бы описал схожие ощущения от встречи с вантузом. Передо мной на миг разверзлась непроницаемая тьма, которая с силой пылесоса потянула меня к себе, заставляя до предела натянуться каждую жилку в моем нежном, неоскверненном спортом тельце. Я не могла сказать даже "кря" пока великий вакуум не выплюнул меня, подчиняясь одному богу ведомому космическому закону. Вот только и тут была одна маленькая проблемка – не туда, куда бы мне хотелось. Точнее не обратно!

Рухнув как есть, распластавшись по плоскости всеми своими конечностями, я вдруг обнаружила себя на пыльном каменном полу, смотрящей в непроглядную тьму, без каких либо намеков на свет в конце туннеля или яркие лампы и лица в медицинских масках.

Отдышалась, точнее вновь обрела способность думать, несмотря на бешено колотящееся сердце и противную нервную дрожь во всем теле, кое-как собрала себя в горсти и поднялась на ватные ноги.

Мир вокруг определенно не был похож на улицу у входа в магазин “Мёд&Мёд”.

Если уж браться за сравнения, то злодейка-судьба неведомым образом забросила меня в библиотеку какого-нибудь Шотландского замка. Такого, готичненького, со всякими стрельчатыми окнами с цветастыми витражами, сводчатыми потолками, под охраной горгулий и органом. Да, в таком месте определенно должен был быть орган, который играл бы для меня что-нибудь загробно-назидательное, но в реальности здесь царила оглушительная тишина.

Я огляделась вокруг, провожая взглядом десятки выстроенных друг за другом книжных шкафов, вершины которых скрывались в темноте. Где-то в конце этого прохода между рядами мигал неяркий огонек, но с моим посаженным ночными чтениями зрением, я бы не смогла с точностью сказать чем был этот источник света – десятком свечей, камином, факелом или жаждой моей кровушки в глазах какого-нибудь хтонического чудища.

Тяжело сглотнув подступивший к горлу ком ужаса, я все же решилась подать голос:

– Эй! Здесь кто-нибудь есть?

Мой голос прозвучал не только жалобно, но и глухо. Ещё бы! Столько книг вокруг… пожалуй, в условиях такой жесткой звукоизоляции можно было бы даже спокойно готовиться к экзаменам, даже не заметив, что через три ряда от тебя маньяк расправляется с очередной жертвой.