подолгу часа своего.

Паромщик, шельма, переправу

наладив в обе стороны,

сюда везет мальцов ораву.

Их крики над водой слышны.

Обратно старцев седовласых

во тьме кромешной грузит он,

как будто бы зверей ужасных

под их протяжный плач и стон.

***

С.Лурье

Поэту в гроб положат розу,

что не истлеет за сто лет.

Зашел в церквушку по морозу,

где похоронен Шеншин-Фет.

Мой друг так коротко и ясно

об этом написал, что мне

вдруг стало больно жить напрасно

в холодной северной стране.

Мне на мгновенье жалко стало

всех больше самого себя.

Как в детстве в кончик одеяла,

в свой шарф зубами впился я.

***

Эти крысы, словно муравьи,

понемногу нас сживут со свету,

сколько серых ядом не трави! –

с горечью сказал сосед соседу.

Мы глядим с балкона – сверху вниз,

опершись на шаткие перила.

Поселившись в доме, стая крыс

каменные стены подточила.

За год дом изрядно обветшал.

Сыплется на землю штукатурка.

Дом сопротивляться перестал.

Сдался он, как грек на милость турка.

***

Немудрено, что ангелы и боги

себе определили небеса,

а нам достались поскромней чертоги –

моря и горы, реки и леса.

Когда идет переустройство мира,

до равенства и братства дела нет,

поскольку человеку не до жира,

сгоревшему, как спичка, в цвете лет.

Лицом он черен сделался ужасно

от чада, дыма, копоти костра.

И Высший суд решил единогласно,

что стоит он лишь заднего двора.

***

Над землей кружащиеся птицы,

может быть, лишь плод воображенья,

как элементарные частицы

с крайне ненаучной точки зренья.

Снег лежать остался в поле чистом,

как боец, что пал в смертельной схватке,

без прикрас любимым мной артистом

сыгранный на съемочной площадке.

Достоверно все – земля под снегом.

Ватник сальный. Тельник. Нож заправский.

Но Судьба играет человеком.

Все напрасно – умер Станиславский!

***

Мне запомнилось на марке

выраженье мины постной,

в точности, как у кухарки,

у особы венценосной.

Может быть, все дело в цвете.

Марка та была лиловой,

словно пятна на паркете

возле шкафчика в столовой.

Словно пролили чернила

там лет сто назад, иль двести,

иль с годами проступила

кровь на этом гиблом месте.

***

Каши манной иль манны небесной

ожидаю и ложкой стучу

что есть мочи по миске железной.

Есть хочу! Есть хочу! Есть хочу!

Этот крик поутру раздается,

на заре, когда в доме все спят,

лишь лучи восходящего солнца

нежно шарят по лицам ребят.

Я, проснувшись, на кухню пробрался,

где в кастрюльке кипит молоко.

Хлеб, что с вечера свежим остался,

отыскал я буфете легко.

***

На пороге жизни вечной

я приглядываться стал.

По фигурке безупречной

ящерку в траве узнал.

Взгляд холодный азиатский

на себе я ощутил,

так как ящерице адский

пламень очи опалил.

У нее на самом деле

нет ресниц и нет бровей,

но видны следы на теле

от зубов и от когтей.

***

Чтобы в темном царстве людям жить

не пришлось, как в древние века,

тонкий, как вольфрамовая нить,

солнца луч прорезал облака.

И увидел я перед собой,

словно пелена упала с глаз,

будто бы прозрел старик слепой,

мрак, который окружает нас.

Он стеной стоит, как темный лес,

будто это горная гряда

поднялась над степью до небес,

иль над гладью моря – глыба льда.

***

Физическое состояние

воды, что скоро станет льдом,

мелькнет, как станции название

и вряд ли вспомнится потом.

Средь мерзости и запустения

возникнут вдруг передо мной

пристанционные строения,

как мир загробный, мир иной.

Кругом давно одни покойники,

нет ни одной живой души,

всех перерезали разбойники

ночной порой в лесной глуши.

***

Выставлял бутылки на балкон

и во мраке слушал, как негромкий

издает посуда перезвон,

словно на морозе ельник ломкий.

Словно колокольца под дугой,

как поется в песне,

от которой

русский человек глядит с тоской,

ощущая ужас смерти скорой.

***

Ударит рыба по воде хвостом,