Вскакиваю с постели и выхожу на небольшой, ещё сырой от ночного дождя балкончик. Тело сковывает от злости от ужаса, что снова придётся встретиться лицом к лицу с уродом Гальпериным, по прихоти которого я была вынуждена выйти замуж не по любви.

Окончательно просыпаюсь на холодном, порывистом ветру и одновременнно мою голову настигают сразу две мрачные мысли: нужно позвонить Гальперину и заставить его подписать бракоразводные бумаги и... Пашка знал, что я приеду в этот дом! Он заранее всё подстроил и просчитал, поэтому и приготовил для меня букет! 

Господи! Ну как же я вчера не догадалась? Неужели он и правда спланировал это заранее?

Пытаюсь вспомнить, связывался ли Осадчий с кем-то дорогой. Может просто заказал доставку? Вряд ли! Не успел бы!

Тело начинает трясти, как в лихорадке. Руки дрожат, набирая номер, всё ещё забитый под словом "муж". Успеть, пока не выехал из дома...

Только не повышать голос, только сдержаться, иначе и от Гальперина ничего не добьюсь и Осадчего проинформирую о своём разводе, а это чревато для меня ещё большим натиском и проблемами с его стороны.

- Алло! - дребезжит в трубке ржавым железом голос муженька. Прозрачный какой-то, водянистый... Никакой!

- Добавь к перечисленному ещё и подписанное заявление о расторжении брака. - Не могу! Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не обматерить его.

- О-о! Какие люди! Ну и как первая ночь? - ухмыляется кусок дерьма. - Подожди, не гони лошадей, Слава! Уверен, что этот г*ндон тебя так затрах*ет, что ещё не раз с тоской вспомнишь своего доброго и заботливого мужа! Кто знает, возможно ты сама не захочешь вернуться к теме развода через шесть месяцев.

Сдерживаю подступивший к горлу крик. Дыши, Яся, дыши глубже. Стоит дать волю эмоциям и сорваться, и этот моральный урод точно откажется что-либо подписывать.

- А ты знаешь, с ним... Я хотя бы почувтствовала себя женщиной! Ты понял, о чём я?! - огрызаюсь, взвизгивая на каждом слове, как сирена.

Дышит в трубку, как боров. Конец переговорам! Я всё испортила. Фигу, а не развод я теперь увижу. Но его непомерная наглость взбесила меня до крайности. Взбаломутила все обиды внутри.

- Ничего ты не получишь, Ярослава! Кроме хорошей трёпки по возвращении домой! За каждую ночь с ним ответишь! А в особенности за тот показной минет!

Псих! Полный кретин! А разве не он сам отдал меня в услужение Осадчему?

- Закончил? - удивительным образом привожу себя в более-менее уравновешенное состояние. - А теперь послушай: это приказ Осадчего. Павел сказал, что если ты не подпишешь бумаги, он прострелит тебе яйца. А если и это не поможет, будет выдёргивать по два зуба. Два! Передышка...Через минуту ещё два! Передышка... - щёлкаю пальцами на каждый счёт и понимаю, что этот малохольный уже чуть живой от страха на том конце провода.

Откуда во мне родились все эти угрозы? И почему именно два? Но я очень и очень надеюсь, что эта методика сработает и, главное, - не дойдёт до Осадчего.

- Сука! - "ударяет" по уху и преравает связь.

Ну давай же, давай! Складываю руки в мольбе и спустя полчаса метаний по своей "клетке", выхожу наружу, настороженно прислушиваясь к звукам и изучая шикарное логово завладевшего мной зверя.

ПАВЕЛ

Просыпаюсь от раскатистого грохота в гостиной.

Не заметил, как уснул. Решил прилечь минут на десять, чтобы расслабить ноющую в зоне лопаток спину и дождаться эффекта от обезболивающего. Рука снова разрывается, хоть на стену лезь. Словно перелом девятилетней давности опять открылся и кровоточит.

Вторая бессонная ночь подкосила меня, как неопытного солдата на поле боя. Полночи перговоров, четыре цели в совершенно диаметральных районах Москвы. Зато результат! Теперь я уверен, что ни одна похабная газетёнка, ни один из вьющихся вчера вокруг нас стервятников не посмеет опубликовать компроментирующие фото. Моя репутация давно оставляет желать лучшего, зато Ясина спасена.