– Какой разносторонний человек, – восхищаюсь я.

Помолчав секунд тридцать, Гринлиф продолжает:

– Вы знаете, какое у Чена прозвище?

– Знаю – Чингисхан, – отвечаю я. – Хотя в свете того, что вы только что мне рассказали, вряд ли имя дикого вождя кочевников ему подходит.

– Напротив, очень даже подходит, – возражает Гринлиф с улыбкой. – Потому что настоящая любовь Реймонда Чена – не каллиграфия и не поэзия, а власть, полная и безоговорочная. Именно такой и была его власть все последние двадцать с лишним лет, после того как Логан поставил его во главе азиатских операций. Тогда, двадцать лет назад, у него было полтора сотрудника и подержанный факс, а сейчас его империя простирается от Шанхая до Сингапура, от Токио до Джакарты. Для наших клиентов, дистрибьюторов, агентов и, разумеется, всех без исключения сотрудников в Корее, Китае, Тайване, Японии, Гонконге «Логан Майкротек Корпорэйшн» – это не Лэрри Логан, и уж конечно не мы с вами. «Логан Майкротек» для них полностью и безраздельно олицетворяется Реймондом Ченом. Он, и только он, – царь и бог, отец, сын и святой дух в одном лице. Все контакты завязаны на него. Все решения принимаются только им.

– В общем, – резюмирую я, – господин Чен придерживается достаточно авторитарного стиля в руководстве.

В горле Брайана Гринлифа лопаются еще несколько пузырьков.

– Вроде того. Я вам говорю это, чтобы вы поняли, что получить информацию там – от кого бы то ни было! – будет чрезвычайно трудно. Я имею в виду достоверную информацию, отражающую действительное положение вещей.

– Вы хотите сказать, Брайан, что действительное положение вещей отличается оттого, каким оно представляется снаружи? – спрашиваю я.

Брайан почти весело смотрит на меня. За время нашего разговора он если не помолодел, то как-то посвежел и оживился, словно умыться сходил. Интересно, вызван ли такой чудесный эффект обсуждаемой темой или воздействием моего могучего биополя? Может, мне попробовать свои силы в психотерапии? Деньги эти мозгоклепы получают большие. Ах да, я забыл, для этого нужен диплом и лицензия. Ну, нет уж, хватит учебы и экзаменов. Кто увеличивает знание, тот увеличивает скорбь.

– Павел, умение задавать хорошие вопросы – отличительный признак хорошего сыщика, – говорит Гринлиф. Признак великого, – знание кому и когда их задавать.

Гринлиф нравится мне больше и больше. Интересно, почему он мне все это говорит? Как-никак Гринлиф с Ченом ровесники, старые коллеги, долгие годы проработавшие в одной компании, вместе стоявшие у ее, так сказать, истоков. Что это? Ревность к более удачливому, энергичному, талантливому товарищу? Бессильная горечь старика, которого выжили с насиженной должности? Или, может быть, хоть и слабая, но надежда всю жизнь скрывавшегося за маской респектабельности проходимца напоследок посмеяться над падением эффективного человека во всей его тяжеловесной, удушающей помпезности.

– Как вы думаете, господин Гринлиф, кому нам следовало бы задать такие вопросы?

Гринлиф отвечает почти сразу, будто он ждал этого вопроса.

– На вашем месте я бы начал с бывших сотрудников компании, с тех, кто работал под руководством Реймонда Чена, но по каким-то причинам ушел. Вы знаете, например, что недавно в Корее произошла смена главы нашего представительства?

Я вспоминаю свой разговор с Витторио Бертуччелли. Не иначе итальянец что-то напутал.

– Вы думаете, я смогу встретиться с бывшим генеральным менеджером по Корее?

– Нет, что вы. Я очень надеюсь, что этого не произойдет, по крайней мере в ближайшее время. Видите ли, господин Ким скончался, упав с крыши собственного дома.