Поп: «Поп татарина за.б, поп татарина за.б»

И тут вступал рассердившийся татарин: «А татарин .б попа, а татарин .б попа»

Последний раз мы с папой пели вдвоем на его пятидесятилетии. Что пели – не помню, но было, как всегда, весело. Я подарил папе набор инструментов для хозяйства с надписью на каждом: «Напильник – это не жена, он пилит лучше, чем она» или «Паяльник. Паяй аккуратно. Не так, как нанайцы – чем паяют, тем и по яйцам» и пр. Дурость, конечно. А давний друг родителей Борис Платонов читал свои стихи: «В раю известна птица Сирин, в Минздраве сокол – Вова Щирин. Жми своих врачих в углу, поддай им жар, как Кероглу!»

Но постепенно наше совместное пение стало сходить на нет. Я женился и стал жить отдельно, потом и сестра вышла замуж. Они с мужем жили в квартире наших родителей, где им выделили отдельную комнату. У них родился мальчик, названный в честь деда Илюшей. А вскоре Нана с Ромой собрались в Америку. Это было событием огромной важности для всей семьи. До сих не могу простить себе малодушия и глупости, не позволившими мне поехать вместе с ними.

Мама и папа остались одни в большой, по тогдашним меркам, трехкомнатной квартире. У нас Женей уже росла дочка. Я навещал их, как мне казалось, достаточно часто. Хотя, можем ли мы знать, что есть «достаточно часто» для родителей.

Решение уехать в Америку пришло ко мне неожиданно, вместе с армяно-азербайджанским конфликтом. Отрывать родителей от родного дома приходилось с трудом, особенно папу. Это как пересаживать взрослое дерево. Разумеется, поскольку они прощались не только с домом, но и с любимой работой, и с кругом друзей.

В отличии от мамы, которая стразу стала втягиваться в американскую действительность – в свои 70 активно учила и довольно прилично выучила английский, завела новый круг знакомств – папа Америку не принял. Если вернуться к сравнению с пересадкой дерева – корни были повреждены. Они с мамой жили у сестры, в ее большом доме в Нью-Джерси. Днем папа возился в саду, читал русские газеты, а когда я приходил, мы играли в его любимые нарды. Незаметно подкралась коварная болезнь, а возможно, папа и приехал уже больной. Мама, онколог, никак не заслужила иметь последним своим пациентом папу. Ее диагнозы и рекомендации никогда не расходились с точнейшей американской диагностикой. Но несмотря на все это он не прожил в Америке и трех лет….

Не знаю, почему я написал этот рассказ. Наверное, потому (хотя я уже почти догнал папу по возрасту), что вдруг захотелось стать вновь маленьким мальчиком, усесться у папы на животе, трогать его кадык и беззаботно хохотать.

Что вы подумаете о человеке, который, извинившись, прервет научную дискуссию словами: «Простите, но мне нужно выйти минут на двадцать выгулять курицу»?

Звучит странно, не правда ли. Но вот реальная история. Моя мама, известный в Баку врач-онколог, довольно часто принимала участие в научных конференциях. Одной из таких была очередная Всесоюзная конференция онкологов в Минске, годах в 70-х, причем время ее проведения совпало с периодом полного отсутствия курятины в Баку. Мясо и рыба были, а кур – нет. Случалось, правда, и наоборот. В Минске в то время не было ни рыбы, ни мяса, но было много онкологов и мороженых кур. Вечером перед отлетом в Баку мама купила двух кур, положила их в кошелку и отправилась вместе со всей бакинской делегацией в аэропорт. Да, забыл сказать, что дело было зимой, и в Минске стояли суровые морозы. И мороженые куры чувствовали себя прекрасно. Но, как говорится, повезло с курями, не повезло с отлетом. Рейс отложили до утра. Бакинская делегация расположилась в переполненном зале ожидания и продолжала научные дискуссии. Было тепло, все чувствовали себя уютно. Все, кроме кур. Куры начали таять, и вот тут маме приходилось, извинившись, вставать и выходить «выгуливать» кур на мороз.