В середине февраля 1925 года вся команда вернулась в Баку. Я еще застал кое-какие вещи, привезенные дедушкой. Даже спустя 30 лет они вызывали удивление и восхищение. Но главным результатом этой поездки была полная модернизация нефтяной промышленности на Кавказе. Появились металлические вышки, первые электроприводные станки-качалки, заменившие примитивные черпалки, сократились затраты, увеличилась добыча нефти, которая с 1928 года стала основным продуктом советского экспорта, обойдя традиционную пшеницу. В Баку появились поселки, дома и коттеджи для нефтяников, построенные по типу американских; тогда же при «Азнефти» была создана футбольная команда, впоследствии знаменитая «Нефтчи». «Красный Рокфеллер», как называли Серебровского, внедрял не только технологии, но и по возможности американский стиль менеджмента. Но в Союзе инициатива была всегда наказуема. В трагическом 37-м Серебровского арестовали и в 38-м расстреляли как врага народа. Дедушке «повезло» – он умер в 32-м.

Некоторые послания в открытках дедушка писал для моего маленького папы печатными буквами. Вот одна из них: «Дорогой Вовик, учись хорошо. Если будешь хорошо учиться, то ты тоже, когда вырастешь, поедешь в Америку. Целую крепко. Папа». По иронии судьбы так и случилось. Удивительно и то, что Вагит Алекперов родился в Баку, в поселке Разина, первый кирпич строительства которого заложил после возвращения из Америки Серебровский.

Еще до того, как мы начали вместе петь, более того, еще до того, как я начал толком говорить, я обожал, сидя у папы на животе, трогать его кадык. Как только я дотрагивался до кадыка, папа делал глотательное движение, кадык двигался – и я заливисто смеялся.

Первая песня, которую мы исполнили вместе в таком вот положении, это всем известная «У попа была собака». Мне она безумно нравилась. Не знаю, поют ли ее дети в России сегодня. Позже, когда мне было лет пять, мы пели уже серьезные вещи – песни военных лет. Папа, бывший военврач, демобилизовался в 47-м; военные тематика еще долго звучала в нашем репертуаре. Вот несколько строф из запомнившихся мне песен, которые, думаю, мало кто знает:

Кто сказал, что надо бросить

Песни на войне?

После боя сердце просит

Музыки вдвойне!

Нынче у нас передышка,

Завтра вернемся к боям.

Что ж твоей песни не слышно,

Друг наш, походный баян?

Эта песня Лебедева-Кумача есть на интернете, а вторую я так и не смог найти:

На старой Почтовой,

Где в дымке багровой

Повешенных трое висят.

Старушка седая,

Сестра молодая,

Растерзанный немцами брат…

Папина любовь к военным песням объяснялась не только близостью прошедшей войны. Позже я узнал от мамы, что папа очень неохотно расставался с армией: то ли его прельщала быстрая карьера, то ли ему шла военная форма… В 70-х меня призвали на недельные военные сборы и направили в наш райвоенкомат обрабатывать какую-то статистику. И я при первой же возможности заскочил в комнату с грифом «секретно» и открыл папин файл. Много интересного я там увидел. Но главное – его заявление о демобилизации, написанное знакомым маминым почерком.

Вокруг папы всегда вились женщины. Один раз они с мамой из-за этого даже разошлись, аж на два месяца. Помню, по воскресеньям папа водил меня то в зоопарк, то в мое любимое кафе-мороженое. Виновницу их временного расставания я не видел. По-видимому, она была моложе мамы – врезалась в память фраза, сказанная мамой при мне какой-то своей подруге: «Я уже была такая, как она; а будет ли она такой, как я?»