– А что это значит?

– Это значит, что наряду с вашим официальным опекуном Лидией Мортимер я имею право и обязанность участвовать в вашем воспитании, образовании и вообще в вашей дальнейшей судьбе.

Жили они столько лет без всякого куратора… Агата вдруг ужаснулась:

– Как… судьбе? Всю жизнь?

Келдыш улыбнулся. Получилось это у него очень неприятно. Прямо как у добродушного вампира.

– Если потребуется.

Кому потребуется? Зачем потребуется? Почему Келдыш? Вопросы перепутались, как вареные спагетти, и Агата никак не могла ухватить самый важный и главный, который распутает все остальные. Она посмотрела на напряженное лицо бабушки и спросила – со всей возможной наивностью:

– Куратор – это как офицер надзора за выпущенным досрочно заключенным?

Келдыш моргнул, бабушка предостерегающе покосилась, но Агата продолжила:

– А могу я узнать, в чем заключается мое преступление? Келдыш непонятно смотрел на нее. Будто не был готов к вопросу. Или его формулировке.

Бабушка постучала пальцем по карточке.

– Как вы этого добились?

Келдыш пожал плечами.

– Добился.

Лидия кивнула.

– Представляю себе! Заразили их своими больными фантазиями? Это к вам надо прикреплять надзирателя, чтобы держать вас в узде!

– Тем не менее куратор здесь – я.

Бабушка брезгливо повертела карточку за уголок.

– Я проверю ее по всем своим каналам!

– Да ради бога. Это ваше право. Успокойтесь, Лидия. Я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь без особой нужды.

– Конечно-конечно! – ядовито согласилась та. – Было бы желание, а причина всегда найдется!

Келдыш, оскалившись, посмотрел вверх, вниз. На бабушку.

– Вы что же, считаете, мне это доставляет удовольствие?

Лидия не сводила с него зорких глаз.

– Не совсем. Во всяком случае, не на все сто процентов. На пятьдесят. Остальные пятьдесят – извращения вашей больной психики. Мне жаль вас, Келдыш. Вы были таким многообещающим студентом, а превратились… в помешанного ловца теней. Вы пытаетесь бороться не с противником, а с призраками прошлого. Прошлому нельзя отомстить, Игорь! Он мертво.

– Но есть вы, – сказал он.

В следующий раз Келдыш принес с собой папку вроде учительской. Обменявшись любезностями, трое вновь собрались в гостиной.

– У меня к вам несколько вопросов.

– Вы говорите как следователь. Или судья. Снимаете показания? Я должна поклясться на библии? – осведомилась бабушка.

Келдыш пропустил ее колкости мимо ушей.

– Это касается вашей внучки.

Надо же, удивил! Агата тихонько перелистывала книгу, делая вид, что не слушает. Келдыш постучал пальцами по жиденькой папочке. Поглядел вопросительно.

– Будем разговаривать при ней?

– Почему бы и нет, – медленно сказала бабушка. – Ведь вы же ее куратор.

Келдыш качнул головой.

– Не боитесь? Впрочем, пора бы и ей действительно кое-что узнать о прошлом.

– Келдыш… – угрожающе начала бабушка.

– Что? – Келдыш вскинул брови – сама невинность. – Я говорю о ее прошлом!

Агата опустила книгу на колени.

– Когда вы отыскали ее в столице, девочка не умела разговаривать. Так? Я просмотрел больничные карты. Она страдала аутизмом. Ходила в специальный детский сад для детей с отклонениями в психике… Несколько лет в этом садике не привели к ожидаемым результатам.

Агата сжалась. Она что, была недоразвитой? Как это… с отклонениями в психике? Аутизм – посмотреть в энциклопедии…

– Девочка не могла общаться, играть со сверстниками… Что там еще? – Келдыш посмотрел в папочку. – Ни лечение, ни психотерапевтические игры и процедуры не дали впечатляющих результатов… Пока однажды в детском саду не появился кот…

Бабушка вздохнула и сказала:

– Агата, выйди!

– Ну уж нет! – возмутилась Агата. – Ни за что!