Совсем скоро Бен заметил вдали ворота: старые, с железной щеколдой. Чтобы снять с них цепь и открыть, нужно выйти из машины. Ворота были приоткрыты, рядом с ними красовалась большая табличка «Проход запрещен», а чуть дальше виднелся старый белый пикап, притулившийся у входа в двухэтажный сарай, обшитый листами алюминия.

Затем Бен услышал стрекотание или жужжание, похожее на мотор листоотбрасывателя или триммера для живой изгороди… На мотор, который начинает работать от одного нажатия на кнопку. С каждым шагом звук становился все громче, но людей Бен не видел и не мог определить, откуда исходит этот шум. Он вдруг почувствовал себя гораздо уязвимее, чем пять секунд назад.

Приближаясь к воротам, Бен замедлял шаг, сначала даже сам того не осознавая. Вот он быстро вышагивал и тут же начал ступать тихо и осторожно, словно подвыпивший подросток, пытающийся не разбудить родителей. Может, стоит повернуть назад. Похоже, мысль неплохая. Все равно дорожка здесь, скорее всего, кончалась. Он мог бы вернуться вверх по склону горы, добраться до гостиницы, принять душ, переодеться и, может быть, ненадолго прилечь перед встречей. Теперь гостиница не казалась такой уж плохой. Наверное, там есть горячая вода. В марафонцы Бен не очень-то годился. Теперь каждый шаг вперед подразумевал лишний шаг назад. Это действовало ему на нервы и сказывалось на травмированной коленке. Тут он больше ничего интересного не увидит.

И в эту секунду он заметил человека: крупного, крепко сбитого мужчину в дешевых джинсах и в джинсовой рубашке, который вытаскивал из сарая тело женщины или девочки в короткой ночной рубашке. Ног у тела не было. Спутанные волосы на голове пропитались кровью. Руки безжизненно повисли, и Бен заметил на ногтях следы облупившегося синего лака. Ноги представляли собой волочившиеся по земле обрубки. Он заметил красные пятна, как на растерзанных оленях вдоль шоссе. Ясно заметил. Потом мужчина повернулся к нему, их взгляды встретились – и…

Лица мужчины не было видно. Оно скрывалось под шкурой черного ротвейлера, снятой с собачьей головы вместе с ушами.

Не успев хоть что-то сообразить, Бен кинулся бежать. Он даже не чувствовал движений своего тела. Его целиком поглотили образы и звуки: образ рассекающей лес тропы, стук брошенного убийцей на землю тела, а потом убыстряющиеся шаги: сперва неуклюжие, затем разгоняющиеся, а теперь глухо бухающие за спиной, словно великан топал от поля к полю. Вскоре он услышал тяжелое дыхание убийцы и его зловещий демонический смех. Мужчина в маске из собачьей шкуры нагонял Бена.

Не притормаживай. Не сбивайся ни на секунду.

Бен, не переставая, кричал: «ПОМОГИТЕ!» – но слышал лишь становившийся все громче смех своего преследователя. Лицо у Бена побагровело. Казалось, что из глаз вот-вот хлынет кровь. Он подумал, не вытащить ли телефон, но это лишь замедлило бы бег, а главной его целью сейчас было оторваться от погони. Тропа ложилась под ноги, но он едва различал ее, потому что у него перед глазами сменялись картины одна ужаснее другой: вот убийца с собачьей мордой нагоняет его, вот его обезображенное тело, вот жена отвечает на телефонный звонок, визжит от ужаса и роняет телефон на пол. Надо оглянуться. Терпеть он больше не мог.

Убийца бежал метрах в двадцати позади него: расстояние вполне безопасное, но Бену от этого легче не стало. Мужчина был вдвое крупнее и держал в руке огромный разделочный нож. Даже с такого расстояния Бен заметил, что режущая часть у него чище и свежее всего лезвия и рукоятки после недавней заточки. Лезвие сверкало, изготовившись пронзить кости, кожу, сухожилия и все, что встретится у него на пути. Мужчина поймает его, а затем Бен увидит безумные зеленые глаза, почувствует жуткий запах псины и ощутит, как нож вонзается в тело, и этот последний взгляд сопроводит его в мир иной и дальше, дальше…