Его взгляд остановился на паре пожилых людей, которые переговаривались тихим голосом. Их потёртые чемоданы и усталые лица выдавали в них тех, кто, возможно, покидает страну навсегда.

Константин невольно подумал, что они, вероятно, уже не вернутся. Может, они устали. Как и он.

Эта система высасывает силы из каждого.

Она не оставляет шансов вырваться, если ты не один из тех, кто сидит на вершине. Грязь, ложь, нищета…

– Нет, я больше не хочу этого видеть. Я больше не хочу быть частью этого.

Он вспомнил, как за последние месяцы боролся за свою компанию, за своих людей. Как каждый день был похож на прыжок в пропасть, из которой он едва выбирался, раз за разом. Вспомнил, как вытягивал зарплаты, сражался с мошенниками, обивал пороги офисов.

И всё это ради чего?

Внутри него что-то щёлкнуло. Это была точка невозврата.

– Мне не нужна эта страна. Не нужна эта грязь. Если система настолько прогнила, что не оставляет мне другого выбора, кроме как уходить, значит, так тому и быть. Но я больше не стану её заложником. Буду жить под пальмой.

Позади Константина два парня оживлённо обсуждали отпуск. Они выглядели молодо, беззаботно, с наушниками в ушах и рюкзаками за плечами. Их голоса звучали громко, с излишней лёгкостью:

– Бро, представляешь, океан, кокосы, пальмы… – с восторгом произнёс один из них.

– Мулатки! – засмеялся второй.

Подойдя к стойке паспортного контроля, Константин заметил, как нервно дрожат его руки. Волнение смешивалось с тревогой…

Когда штамп в паспорте ударил с глухим звуком, он почувствовал, как с души слетела тяжесть.

Свобода…

Да, это было удивительное чувство. Словно он, наконец, расправил плечи после долгих лет, проведённых под гнётом.

Он прошёл дальше, мельком глядя на людей вокруг.

Они так и останутся здесь. Запертыми. А я? А я вырвался.

Проходя к гейту, он бросил последний взгляд на серые стеклянные стены аэропорта, на лица уставших людей.

– Прощайте, – тихо произнёс он, чувствуя, как внутри него, вместо серости и гнева, разгорается искра надежды.

Через двадцать минут, глядя в иллюминатор, он видел, как силуэт Петербурга растворяется в ночном небе. На душе стало легче. Город исчезал позади, а вместе с ним – вся боль, усталость и разочарования последних месяцев.

Прощай… – тихо сказал Константин, наблюдая, как самолёт взмывает ввысь, унося его к новой жизни.

Глава 2. Доминиканская тюрьма

Cолнечный свет пробивался сквозь зелёные листья пальм, танцуя на деревянной террасе его маленького домика. Тёплый ветер приносил запах океана, смешанный с ароматом свежезаваренного кофе.

Константин вдохнул полной грудью, прислушиваясь к шуму волн Атлантического океана. Ещё два года назад он и мечтать не мог о таком спокойствии. Здесь, в Доминикане, жизнь будто шла в другом ритме. Вечное лето, добродушные и жизнерадостные доминиканцы, которые встречали день с радостью и улыбкой. И сам океан – этот бесконечный, мощный, манящий океан.

Каждое утро, когда солнце только поднималось над горизонтом, Константин катался на серфе. Безветрие и ровные волны превращали побережье в рай для серферов. За это время он набрался опыта, а его тело окрепло и обрело атлетическую форму.

Этот вид спорта стал для него частью жизни и, в каком-то смысле, религией. Это было словно глубокая медитация, борьба и вдохновение одновременно. Утренние часы на воде стали его ритуалом.

Но в тот день всё было иначе.

Океан качало, и примерно каждые пять минут приходил сет из четырёх-пяти крупных волн. Самая большая из них, казалось, достигала пяти метров в высоту. Эти мощные и тяжёлые массы воды жили своей жизнью. Для опытных серферов это был праздник, но для новичков – смертельный риск.