Профиль убийцы. Психологические аспекты криминального профайлинга Дмитрий Шипицын, Светлана Нечесова

Ей было 72 года, и она рожала! Машина скорой неслась на полной скорости по шоссе. Казалось, она вот-вот опрокинется, почти не снижая скорости на поворотах. Мара сидела, сильно сжав челюсть, буквально вдавливая себя в кресло специального сиденья с каждой схваткой внутри нее, которые, казалось, только нарастали. Анестезия почти не помогала! Внутри что-то шевелилось и жужжало!

– Ааа!.. – снова скорчилась от боли, ее лицо, полное морщин, стало еще более ужасным и бледным. Казалось, за ней с сиренами и мигалками ехала сама смерть. Однако это был просто небольшой кортеж полиции, сопровождавший их, также несущийся на всех парусах.

– Марианна, Марианна Сергеевна, вы слышите меня? – настаивал медбрат.

– Да, – сжимая зубы от боли, процедила она, – сказала же, просто Мара!

– Смотрите на меня, сколько пальцев вы видите?

– Иди к черту, идите все к черту! – она уже не могла открывать глаза от боли и просто корчилась на сиденье в позе эмбриона. Внутри нее снова что-то жужжало. Больше она ничего не могла произнести. С каждым таким приступом в ней словно что-то отрывалось.

– Очень экзотический случай, совершенно неожиданный пациент, – продолжал удивляться медик, передавая информацию диспетчеру на пульт.

Последние кордоны были преодолены, и машины заехали на территорию Склифа, где как обычно суетились не принадлежавшие себе медработники.

– На каталку ее! Быстро! – скомандовал врач. Бригада неслась с огромной скоростью по коридорам больницы, так, что колесики каталки, казалось, вот-вот отпадут от дребезжания.

Распахнутые створки дверей закрылись за ними. В операционной уже ждал хирург-гинеколог. Пациентку переложили на специальное кресло. Врач попытался осмотреть ее, как вдруг внутри снова что-то зажужжало и зашевелилось. Теперь стало очевидно – в ней что-то есть!.. Но что?

– Срочно на рентген ее! – приказал доктор. – Все дальнейшие действия по протоколам. – Команда снова засуетилась.

Спустя несколько минут доктор уже прикладывал снимок к негатоскопу на просвет.

– Боже, что это? Напоминает крест с расщепленной перекладиной и торчащей большой иглой из основания по направлению к выходу из влагалища. Игла впилась в слизистую. Достать будет непросто!

– Скорее, напоминает гигантскую стрекозу! Головой направлена к пупку! Причем она шевелится, судя по звуку, что я слышал.

– Срочно на операционный стол ее!

– Постойте, здесь следователь, перед операцией он хочет задать ей пару вопросов!

– Вы с ума сошли! Счет идет на секунды!

Бригада понеслась по коридору, готовя Мару к операции. Увидев каталку, следователь набегу пытался догнать на ходу бригаду медиков, накидывая поднесенный ему белый халат, и хоть что-то выспросить у замученной пациентки. Он делал это не потому, что не имел терпения. Его опыт и интуиция подсказывали ему, что это его последний шанс.

– Кто это сделал, Мара? – прокричал он вслед закрывающимся за пациенткой дверям грузового лифта, – кто это сделал с вами?

– Ре…ре…ребенок-доминант! – приподнимая голову из последних сил, прокричала ему вслед пожилая женщина, теряя сознание. Следователь застыл в ужасе, провожая ее взглядом.

– Что?.. Что она сказала? – спросил санитар, поднимающийся в лифте вместе с напарником, – ребенок-доминант?

– Хм… – вырвалось у второго с улыбкой, – забей… бабка явно пересмотрела всякие там оттенки серого… А может, серого у нее в голове уже не хватает? Деменция и все такое… Поживешь как она и не такое заговоришь.

Но следователь не посчитал ее безумной. Он знал этот почерк. И свидетельские показания с прежних убийств этой серии заставляли его всерьез отнестись к ее последней фразе. Нет, он не верил, что за этим стоял какой-то реальный ребенок, это было для него исключено. Следователь, ожидая результатов операции, казалось, впал в транс, погрузившись в себя, перебирая множество версий случившегося. В голове крутилась одна только фраза: «Что ты такое?»…

Дзынь! Дверца лифта снова открылась, пробудив следователя от его раздумий. Он сам не заметил, как много времени он уже потерял здесь. Прошла уже пара часов, а может и больше.

Доктор вышел из лифта, держа в руках прикрытую металлическую кюветку с извлеченным из пациентки предметом.

– Пройдемте со мной, господин следователь! Такого я еще не видел!

– Меня зовут Сергей Петрович. Островский Сергей Петрович, не успел представиться!

– Заходите сюда, я Аристарх Иванович.

– Как пациент? Все страшное позади?

– Вряд ли… у нее разрывы органов малого таза благодаря вот этому… тяжелый отек тканей… и много чего еще… она очень плоха, не думаю, что у нее есть шансы выкарабкаться.

Доктор положил на стол кюветку и убрал с нее салфетку. Это была пчела! Огромная, механическая, величиной в кисть руки пчела. Совсем как настоящая, только больше.

– Вот «это» она рожала. Как в ней это оказалось я, честно говоря, ума не приложу. Но яд, который выбрасывается периодически из кончика жала, самый настоящий. Отек, который постоянно происходил у нее из-за этого еще сильнее затруднял возможность ее выхода обратно, игла, скорее всего, все сильнее входила в нее.

– Да, пчела, совсем как настоящая. Даже перепонки на крыльях, и сами крылья очень естественны. Тонкая работа.

Вдруг они оба отпрянули. Механизм зашевелил лапками, и сложенные крылья распахнулись и стали быстро вибрировать с такой скоростью, что пчела смогла поднять тело в воздух и зависнуть на месте. Даже ее гудение настолько тонко имитировало звук насекомого, что если бы они не знали, что это тонко сконструированный робот, то подумали бы, что здесь реально летает именно пчела.