– Ты мне зубы не заговаривай. Апельсин у второклассника со стола упал, пока тот кашу доедал. Так что пойдём домой вместе. К родителям.

Петров посмотрел на банку. Та и впрямь раскачивалась, словно брала разгон, чтобы покатиться к родителям.

Дома ни в коем случае не должны были знать ни про портфели, ни про мешки, ни про апельсины с яблоками, ни про банку. Вчера Петрову было объявлено последнее предупреждение.

А дело было так. Тётя Тамара стояла на кухне и борщ варила. Жарко, окно открыто. Борщ себе спокойно большой ложкой мешала и радио слушала. А тут – плюх! – и весь борщ по сторонам. Капуста прямо с люстры свисает, как лианы в джунглях, лук морковку по стене догоняет – просто не заправка, а «Формула-1» какая-то! А ещё у тёти Тамары на стене календарь висел, а на нём «Девочка с персиками». Только после такого салюта не девочка с фруктами, а пират с овощами получился. Вместо глаза – луковица варёная, вместо персиков – помидоры со свёклой. А картошка прямо в радио шмякнула. Диктор аж поперхнулся от неожиданности, закашлялся, а потом прощения попросил. За «технические неполадки».

Тётя Тамара – та только отскочить успела. Смотрит, а вместо борща мяч в кастрюле варится. Удар кручёный был – мастерский, профессиональный, только мяч почему-то направление перепутал. Не в ворота полетел, а к тёте Тамаре на кухню. Вот она к Петровым и пришла… прямо с кастрюлей.

«И чем мне прикажете сегодня мужа кормить?» – спрашивает тётя Тамара. А папа Петров: «Вы уж извините, в последний раз это, обещаю». И сыну-футболисту жёлтую карточку показал. Сказал, мол, ещё одна такая карточка – и на месяц удалит с поля. Ни мячика, ни телевизора.

Петров с опаской посмотрел на банку:

– А может, не надо к родителям? Я больше не буду банки пинать… Честное слово.

– Ну хорошо, – согласился джинн. – И замолчал.

«Уснул, наверное», – подумал Петров.

Он обошёл банку стороной.

– Пронесло… – выдохнул Петров и торопливо перешёл дорогу.

На другой стороне, прямо у поребрика, он увидел пустую пластиковую бутылку. Разбежался, замахнулся правой ногой и замер. С этикетки – руки в боки – прямо на него выжидающе смотрел Добрыня Никитич.

Рядом с Витиным домом было два магазина. Один – книжный, другой – радиоуправляемых игрушек. Книжный магазин любила мама. Она была учительницей русского языка и литературы. А радиоуправляемых игрушек любил Витя. Он мечтал когда-нибудь накопить на большой радиоуправляемый самолёт, который стоил целых шесть тысяч рублей.

Однажды мама зашла в книжный магазин, а там детский писатель автографы раздаёт – свою новую книгу всем желающим подписывает. Мама новую книгу купила и у писателя взяла для Вити автограф.

«Сергей Махотин „Включите кошку погромче“», – прочитал Витя. И дальше: «Вите с улыбкой и удовольствием».

Витя рассмотрел обложку, улыбнулся – обложка ему понравилась. Повертел-повертел книгу в руках – и отложил в сторону. Потом он достал копилку, высыпал деньги на стол, и с большим удовольствием пересчитал содержимое.

– Да что ты за ребёнок! – стала возмущаться мама. – Как можно книг не читать! У мамы учительницы не читающий сын растёт! – И грустно добавила: – Только считающий.

Да, Витя очень любит считать… Особенно он любит считать деньги.

– Мам, а сколько ты сегодня на продукты истратила? – спрашивал Витя.

– Тысячу рублей, – отвечала мама.

– Целую тысячу! – негодовал сын. – Если бы к этой тысяче восемьсот пятьдесят шесть рублей добавить, можно было бы маленький радиоуправляемый вертолёт купить!

Но, по правде сказать, маленький вертолёт Вите был совсем не нужен. Он мечтал об огромном самолёте, висящем в магазине под потолком.