Зверюга зыркнула на насма исподлобья, раззявила пасть, демонстрируя острые, похожие на иголки, клычки, но даже не пикнула, когда я поставил ее на каминную полку и сунул под нос костлявый кулак. После чего неохотно села там, где я велел, и, обвив лапы пушистым хвостом, мгновенно превратилась в изящную статуэтку.

Отвернувшись от камина, я пристально посмотрел на терпеливо дожидающегося ответа убийцу и скупо велел:

— Говори.

Насм понимающе улыбнулся.

— Причин для беспокойства нет: я пришел один и по собственной инициативе.

Я нахмурился.

— Зачем?

— Обычно мы не являемся на найм поодиночке. Как правило, дело, которое нам интересно, требует присутствия хотя бы одной звезды[1]. Реже — больше. Но сейчас я не представляю клан. Поэтому пришел один.

Я нахмурился еще сильнее.

— С чего бы такая честь?

— Ты мне интересен, — хмыкнул насмешник. — Я же сказал: я видел твою ауру. И она произвела на меня благоприятное впечатление.

— Я тронут. Это — единственная причина твоего прихода?

— Да.

— Тогда мне жаль — мне нечего тебе предложить.

— Не спеши отказываться, барон, — неприятно улыбнулся насм. — Возможно, наше сотрудничество принесет пользу нам обоим.

Я покачал головой.

— Не сейчас.

— Я искал тебя два года, — словно не услышал он. — И это было нелегко: в Тисре ты появляешься редко, ведешь себя тихо, крадешься по подворотням и очень хорошо заметаешь следы. Если бы не отпечаток ауры, я бы, может, тебя и не нашел. Но ты проявил неосторожность, дважды появившись в доме старого лавочника — твой запах сохранился там достаточно надолго, чтобы я его почуял.

Я внутренне подобрался.

— Ты убил старика?

— Нет, — хмыкнул насмешник. — Твой недомаг в порядке. Но если я не получу ответы на свои вопросы у тебя, то вернусь в столицу и обязательно задам их ему.

— Это угроза? — совершенно спокойно осведомился я, знаком разрешая кошке покинуть каминную полку.

— Ни в коем случае. Просто поясняю сложившуюся ситуацию.

— И ты всегда так настаиваешь на найме?

— Обычно в этом нет необходимости, — снова хмыкнул чужак. — Но ты, повторяю, меня заинтересовал.

— Хорошо, — неожиданно согласился я, когда обрадовавшаяся свободе Мявка бесшумно спрыгнула с камина, так же неслышно добежала до стоящего рядом с насмом шкафа и ловко запрыгнула на самый верх. — Что тебе нужно?

— Я хочу знать, что ты такое, — не сдвинулся с места гость.

— Вот удивил... Я, может, сам этого еще не понял.

— Твоя аура принадлежит светлому магу, — тут же заметил он. — Однако при этом ты неплохо знаком с темным искусством...

— У меня родители — некроманты. Что странного в том, что они обучали сына по особой методике? И занялись этим трудным делом задолго до того, как стало известно о цвете его дара?

— Допустим. Но ты использовал темный амулет в том переулке. И вел себя рядом со стаей рвачей так, словно уже встречался с ними раньше.

— Я просто очень хладнокровный, — заверил я насма, уже жалея о том, что полез туда любопытствовать. — А мой инстинкт самосохранения до сих пор находится в зачаточном состоянии и большую часть времени беспробудно спит, понятия не имея о том, что ему положено стоять на страже моего здоровья.

Тот усмехнулся.

— Я заметил. И сперва даже подумал, что ограждающий амулет был каким-то особенным, поэтому им и смог воспользоваться светлый маг. Я хорошо знаю, как он работает. Как и то, что активация такого амулета вводит любого смертного в длительное оцепенение, а нежить парализует на несколько минут. Конечно, светлые изобрели от него защиту — так называемый нейтрализатор, но он очень уж специфически изменяет магический фон вокруг носителя. Тогда как твоя аура после его использования осталась такой же, как и раньше, и фон вокруг тебя ничуть не изменился. Даже если допустить, что ты оказался столь недальновидным, что попал под действие собственного заклинания, то должен был оцепенеть вместе с рвачами. А этого не произошло. Помнишь, что ты тогда сделал?