до формы текста. В некоторых случаях править сам текст для автора не представляется возможным, – так, в сущности, возникла современная юриспруденция, как право Римского Сената толковать текстуально записанные традиции, обычаи. В Исламе до сих пор толкование Корана имеет огромное значение. Именно поэтому самым эффективным способом для формирования целевой причины у не-носителя бытия в возможности (а при вновь создаваемом бытии в возможности это всегда так) является личное общение. Специальные службы государств до сих пор это понимают и используют, ведь заочно перевербовать человека нельзя. Иными словами, если мы говорим о структурировании социальной системы (при том, что один человек, включенный в общественные отношения сознательно, это уже социальная система), тексты как таковые не годятся, они лишь один из инструментов. В условиях же ограниченных возможностей (отсутствие ресурсного административного аппарата, подавляющая безграмотность населения, враждебность по отношению к тому бытию в возможности, которое будет составлять суть учения), это мало эффективный инструмент. Личное общение позволяет структурировать и управлять сознанием объекта воздействия непосредственно, включая его в область совместного бытия. Передача бытия в возможности здесь носит прямой и подконтрольный характер. Усиливающими ходами является не просто беседа а сосуществование, которое само по себе дает возможность удачного воздействия на сознание человека (снимает фактор случайного воздействия, которое может помешать беседе, позволяет регламентировать область восприятия – «сытое брюхо к учению глухо», формировать цепь простых доказательств и так далее). Данный принцип в его неуправляемом понимании широко используется в современных социальных системах – армейской службе, корпоративной культуре, семейных отношениях и так далее. Единобытие во времени и пространстве, даже в случае его насильственного характера (тюрьмы, например) с необходимостью продуцирует особенности восприятия у любых субъектов единобытия, с любой степенью численности и деления (начиная от разведгруппы, заброшенной в тыл врага, и заканчивая самобытностью народов). Понимание этого и уяснение сущности формирования таких особенностей, управление ими, позволяет с достаточной степенью управляемости осуществлять формирование необходимой целевой причины из доступного бытия в возможности. При этом Единобытие является первым шагом к этому, но отнюдь не единственным и достаточным основанием. Единобытие – это область формальной причины, ограниченной содержанием деяний, временем и пространством, на его основе возможно создавать усиливающие конструкции, как поведенческого плана, отграничивающие и усиливающие изоляцию группы, так и типа общей принадлежности (ярчайшие примеры ХХ века – национал-социализм и большевизм).

Перед посланником Господа, Иисусом Христом, стояла вполне конкретная задача – донести истину людям. Бытие в заблуждении относительно жизненно-важных ориентиров ведет только к одному – самоликвидации, где внешней силой, с которой связывают все напасти, являются продукты собственной жизнедеятельности. На самой сбалансированности христианства как социальной системы, мы остановимся чуть позже.

Арсенал средств и методов Христа был весьма ограничен. Он столкнулся все с теми же факторами препятствия. Две тысячи лет назад текстуальное изложение чего-либо носило в высшей степени сакральный характер. Это особенно касалось иудеев, как людей, организованных по типу Восточной Деспотии, где письменность служила задачам именно государственного управления, фигура писца всегда публична, это служитель власти, действия которого не служат целям праздности, а фиксируют и обеспечивают коммуникацию между правителями и управляемыми. Если в Риме к тому времени каждый гражданин Рима владел возможностью письма, письменность приобрела форму абсолютной коммуникации вплоть до памфлетов и анекдотов на стенах общественной бани, то на Востоке, в частности в Палестине письменность по-прежнему служит исключительно задачам государственного управления, является особым навыком, обеспечивающим и составляющим сущность отдельной профессии, должности. Поэтому многоходовая комбинация последователей Иисуса, одним из основных элементов которой являлась личная проповедь в районах, подобных Палестине, и переписка с теми регионами, где уровень грамотности был на надлежащем уровне, – весьма удачна. Одним словом, по причинам, описанным выше, и в связи с безграмотностью иудеев, Христос понимал, что поставленные цели и задачи одним формированием текста, подлежащего к распространению, не выполнить. Возможна ли была позитивная критика Ветхого Завета, пересмотр его текста с тем, чтобы указать на заблуждения, и таким образом привести к истине? Так же маловероятно, так как толкование Священного писания, культ в отношении него, всецело составляло прерогативу священнослужителей. В культуре того времени священнослужитель, жрец – лицо, управляющее силой убеждения. Если сегодняшняя государственная власть узурпировала и убеждение, и принуждение (СМИ, меритель технических и правовых стандартов, владелец и управленец аппарата принуждения), то в древней культуре государственная власть, а особенно власть Военной машины, которой был Рим, покоилась на принуждении, культе силового превосходства. Конкурировать с Римом в данной области Иисус не мог. Иными словами, поднимись весь иудейский народ на восстание, это не дало бы никаких результатов, кроме полного военного поражения иудеев. Таким образом, путь к Ветхому Завету, как с точки зрения лиц, его обслуживающих как текст, так и с точки зрения целесообразности его использования (против мироустройства выраженного римским протекторатом), был лишен своей перспективности (не забудем, истина вечна) в масштабе поставленной задачи. Что оставалось Иисусу Христу? Как ему было выполнить свое предназначение? Молиться? Но нет еще ни культа, составляющим элементом которого является снятие напряженности верующего, управление им, ни понимания кем-либо, кому молишься и зачем. Было только одно – понимание, знание истины, была задача от Бога, миссия. Ну и конечно, неизбежное. Иисус понимал, что если он не выполнит того, что составляет его сущность как посланника, он умрет, и последнее, что потревожит его перед смертью, будет знание того, что он не справился. Истина обременяет. Можно было бы развлекаться, как все философы нашего времени – убивать себя медленно всю жизнь депрессиями и алкоголем, но не забудем, речь идет о Палестине, весьма строгом и весьма регламентированном государстве. Для носителя бытия в возможности, которым обладал Иисус Христос, а это бытие в возможности было бытием Бога, знанием о Боге, степень давления на личность предельна. Бытие в возможности с необходимостью реализуется в действительность. То знание, которым обладал Иисус, жаждало своей реализации. Человек ничто перед волей Бога. Постепенно, с течением жизни Иисуса знание Бога сделало из Христа носителя бытия в возможности Бога. Вся его жизнь, все его действия стали подчиняться бытию в возможности, которое было в нем. Все, противное этому, ему, его природе, не могло быть сопоставлено его мышлению, не входило в его круг исполнения, и потому было чужеродно ему. Какова была профессия Иисуса? Чем он зарабатывал себе на жизнь до 32 лет? Жизнь Христа – это жизнь орудия Господа, жизнь человека, понимающего, что путь, который ему предстоит, займет всю его жизнь. Он понимает, что до конца жизни он никуда не денется от того, что знает; каждое мгновенье лености, простоя, неуверенности в себе, внутренних поисков – мучительная пытка. С одной стороны, он, знающий, как должен быть устроен мир, понимающий всю пагубность сегодняшнего состояния миропорядка, но лишенный всего – профессии, которая открывала бы ключ к институтам власти, денег, которыми можно было бы открыть многие двери, знатного происхождения, которое бы давало возможность статусного участия в коммуникациях… а с другой стороны – целый мир, сотни тысяч людей, армия, стражники, могущество, многовековая история, все… и каждый раз мир действительного, окружающего тебя доказывает тебе, что он может стереть тебя с лица земли либо руками человеческими (разбойное нападение, голод, нужда, просто случайная смерть), либо по воле Господа (люди просто внезапно смертны). Что делает Иисус? Он проверяет отношение Бога к себе. Он скитается по пустыням, по миру пустых идей, до тех пор пока не понимает, что ничто его не убивает, но делает только сильнее в его вере (ах, как Ф. Ницше понимал Иисуса Христа). Он испытывает отношение Бога к себе, и нигде Бог не покидает его, нигде страдания тела, голод и нужда не становятся острее тревоги его предназначения, ни ради чего на свете Иисус не готов отказаться от Бога, и ничто на свете не мешает ему быть с Богом. Но везде он наталкивается на то, что вызывает в нем негодование, ибо ничто из того, с чем он сталкивается, не устроено согласно его знанию. Жизни явно не хватит, чтобы переубедить всех и каждого, чтобы до всех и каждого донести неправоту его позиции, обратить в веру, даже если потратить всю жизнь на личное общение, то для того, чтобы поговорить с каждым жителем Палестины, уйдет несколько сот жизней. Бытие в вакууме знания об истине с течением времени становится нестерпимым. Доступа к системам, проносящим бытие в возможности через пространство и время (книгопечатание), тогда еще не было.