– Кто он? – спросил Лорик.

– Его зовут… – Эйли помолчала. – Вернее, называли Ион. Но я не уверена, что он слышит. Или нуждается в имени. Он появился в моей ячейке однажды ночью. Система не отреагировала. Будто он всегда там был. Просто я раньше не замечала. С тех пор он со мной. Он идёт туда, где появляется трещина. Он чувствует сбой – ещё до того, как он случится.

Лорик опустился на одно колено. Мальчик не отпрянул, не испугался. Только тихо протянул ему птичку. Ту самую – с заводной пружиной. Металлическая, чуть ржавая. Она была невозможна. Запрещена. Все механические устройства ниже стандарта K3 были удалены из быта более ста лет назад.

Лорик принял игрушку. Она была тяжёлая. Тёплая. Живая.

– Он сделал её сам, – сказала Эйли. – Из мусора. Без схем. Без моделей. Просто… вспомнил.

Лорик осторожно завёл пружину. Птичка щёлкнула, затрещала – и пошла. По полу. Неловко. Дрожащими шагами. Как память.

Они смотрели, как она движется, и никто не улыбался. Это было не весело. Это было – больно. Больно и свято. Как когда встречаешь себя – до падения.

И тогда капсула Лорика, оставшаяся у входа, взорвалась беззвучным импульсом.

Не пламенем. Светом.

Воздух дрогнул. Пол под ногами слабо качнулся. Электричество мигнуло. Мгновение – и всё снова стало как прежде. Только на мгновение. Но этого было достаточно.

Эйли уже стояла. Ион прижался к стене.

– Это была метка, – сказала она. – Не уничтожение. Обозначение. Нас заметили.

– Кто?

– Центральный наблюдатель. Субъект не-человек. Око Системы.

– Сигма?

– Нет, – покачала она головой. – Сигма не наблюдает. Он ждёт. Это другое. Это Глаз. Искусственная сущность, родившаяся после Переписывания. Она стерилизует память. Выявляет отклонения. Очищает… не от угроз, а от сомнений.

– Она знает о нас?

– Пока – только чувствует. Но теперь мы оставили след. Значит, у нас есть два часа. Не больше. Потом пойдут корректоры.

Лорик поднялся. Глянул на Иона – тот уже был готов. Ни паники. Ни слёз. Он просто держал в руках птичку, как будто это была карта. Или сердце.

– У нас есть маршрут?

– Есть… один. Но ты его не одобришь.

– Почему?

Эйли посмотрела прямо. Спокойно.

– Потому что он ведёт к Человеку, который всё это начал.

– Кто это?

– Ты его знал. Когда был другим. Его имя – Раэль.

Лорик замер.

Раэль. Имя дрогнуло внутри него, как эхо, от которого не скрыться. И он понял: маршрут действительно один. Потому что от прошлого не убежать. А оно – всё ещё здесь.

Их было трое. Но теперь началась Охота.

Лорик не ответил сразу. Имя Раэля – это было не просто слово. Оно открыло внутри него пространство, которое он пытался держать закрытым. Он не помнил деталей. Только ощущения. Уверенность, которая однажды вела. Страх, который однажды остановил. И момент, когда всё внутри него… согласилось забыть.

Эйли поняла, что происходит. Не тронула. Не спросила. Просто направилась к переходу – вглубь жилого кластера, к старым каналам, где ещё оставались ручные шлюзы и полуавтономные ниши, способные укрыть их от внимания Системы.

Ион шёл между ними, будто знал маршрут заранее. Он не задавал вопросов. Он – слышал ток. В нём жила тишина, которая вела.

***

Раэль.

Он стоял на краю белой платформы, висящей над голографическим обрывом. Вокруг – пустота. Ни стен. Ни неба. Ни звуков. Только синий туман, медленно вращающийся внизу, как цифровое море. Он был здесь уже третий день. Или тридцатый. Время здесь не имело значения. Его интерфейс был отключён – навсегда.

Раэль был один из тех, кто добровольно вышел из системы. Не бунтовал. Не кричал. Он просто исчез из видимости. Ушёл внутрь – в зону, где не ловит ни сигнал, ни контроль. Такие зоны были единичны. Их называли