«Роль информационного общества в обострении религиозных конфликтов:

Когда общество не умело производить и передавать сегодняшние гигантские объёмы информации столь быстро, информация людей друг о друге в эфире была ограничена мизерными дозами, как капля чернил в большом озере, и любые акции, даже оскорбительные с точки зрения этики других народов, обычно оставались в массе незамеченными и не приводили к рефлексивной агрессии. Когда же сегодня сжигание Корана полоумным священником-провокатором где-нибудь в Аризоне мгновенно тиражируется соцсетями на весь мир через Интернет и становится известно мусульманам, их радикальные организации объявляют джихад против страны-обидчика и показательно убивают её граждан там, где могут до них дотянуться (например, военнослужащих в иракском экспедиционном корпусе или журналистов в арабских странах). Информационное общество и глобализация ведут нас к простому правилу взаимной безопасности: если твои национальные обычаи вызывают агрессию у сильного и опасного соседа-соперника и если ты заботишься о собственной безопасности, меняй обычаи, отказывайся от их опасных форм. Либо отдались от опасного соседа физически, поставь адекватный заслон опасности. Сделай свой дом не стеклянным, а кирпичным или, на худой конец, закрой окна от ответных камней хотя бы ставнями. Если же твои национальные традиции или гордыня не позволяют тебе поступиться принципами – смирись, терпи урон как неизбежную плату за удовольствие вести себя по-старому, без оглядки на опасность. И не пыли провокационными сведениями! Иначе в ответ к тебе прилетит что-нибудь поувесистей, чем информация…»

Почему-то ему захотелось записать эти мысли именно Юлиной ручкой, как будто возлюбленная сама незримо прикасалась к ней кончиком пальца… Записав фрагмент концепции проекта на бумагу, Виталий достал ноутбук и стал набирать дальнейший текст в нём, по памяти восстанавливая их с Кнутом беседы по теме проекта «О».

На третью ночь в гостинице ему приснились Юля и Кнут. Причём сразу оба. Они шли улицей по первому снегу (а с вечера в городе выпал снег, и Виталий долго гулял под снегопадом, вспоминая зимний Кунгур его детства), но оба были одеты легко, по-летнему. Юля была в том же наряде, что и в последний свой день в Париже: бирюзовые шорты, синие босоножки, оранжевая майка, белая шляпка. В руке у неё были три алые розы. На цветы и на обнажённые плечи Юли с неба медленно падали крупные снежинки и исчезали, коснувшись поверхности, как будто ложились на воду. Кнут шёл по другой стороне улицы босиком, параллельно Юле, и на ходу читал книгу, не глядя по сторонам. Вся его рыжая шевелюра была укрыта снегом, как беретом, но он этого, казалось, не замечал, увлечённый чтением. За ним на тротуаре оставались парящие глубокие следы босых ног. Виталий заметил Юлю и Кнута, переходя улицу, и застыл на пешеходном переходе в удивлении. Он хотел крикнуть: «Ребята, вы не меня ли ищете? А я тут!» Но не смог издать ни звука. Оба видения всё так же медленно прошли мимо одеревеневшего Виталия во встречных направлениях и скрылись на следующем перекрёстке, причём Кнут свернул в боковую улицу направо, а Юля налево…