– Каким образом? – донеслось из зала.

– Об этом и речь, – сверкнув очами, профессор переходит к кульминации. – Господа! Имею честь представить на ваш профессиональный суд мой новый проект, который, конечно, поначалу покажется чересчур амбициозным и дерзким, но всё-таки…

– Не томите, профессор, – простонал кто-то сбоку.

– Хорошо. Итак, я и мои коллеги намереваемся, подвергнув мутации ген SHH, вырастить в лабораторных условиях… двуглавого орла. Для этого нам понадобится молодая самка, с которой будут проделаны все необходимые лабораторные манипуляции…

В зале воцаряется мёртвая тишина. Профессор снова надевает очки и, внимательно оглядев публику, продолжает:

– Сразу успокою относительно легальности данного эксперимента. Разумеется, ни о каких «краснокнижных» орлах в данном контексте речи не идёт: во-первых, их изъятие из фауны строго запрещено законом, а во-вторых, большинство пернатых хищников – перелётные. Так что орёл, как вы понимаете, будет весьма условным. Для нашего эксперимента вполне подойдёт кто-нибудь, ну, скажем, из ястребиных. Такую птаху приобрести в питомнике не составит особого труда…

– Вы это серьёзно, Валерий Степанович? – робко вспыхивает на горизонте огонёк рыжей бородки аспиранта Сойкина.

– Абсолютно, Борис! Принцип генетической модификации я уже продумал, осталось проработать с коллегами детали. А назвать сей эксперимент можно «Проект „О“». «О» значит орёл, как вы поняли. Полагаю, это будет интересно как с чисто прикладной – должна появиться возможность генетического улучшения биологического материала, – так и с коммерческой стороны (в Пекине, напомню, открылся аквапарк с летучими рыбами – посещаемость сумасшедшая; подтянулись спонсоры; институт перешёл на самоокупаемость). Разве нам не нужны деньги? И потом, столь эффектный, символический подарок наверняка запомнится и войдёт в скрижали современной генетики как один из самых смелых экспериментов, – подытожил Кукушкин.

– Чепуха, – негромко резюмировал кто-то поблизости.

– Я бы не спешил с выводами, – гордо отозвался профессор.

– Минутку, Валерий Степанович! – снова мелькнул рыжий огонёк на галёрке. – Подарок президенту – это, конечно, замечательно, но что вы там говорили по поводу генетического улучшения? Что именно вы хотите улучшить?

– Помните, 11 лет назад японские учёные вывели чирикающих мышей. Знаете, что было дальше? Они продолжили экспериментировать, чтобы понять, как могут эволюционировать голоса животных в осмысленную речь. Тогда тоже нашлось немало скептиков, считавших этот проект бессмысленной тратой госсредств, но в конечном счёте, как вы знаете, учёные постигли происхождение человеческой речи! – радостно заключил профессор.

– Да, это был известный эксперимент, – подтвердил младший научный сотрудник Петя Чайкин. – Инициатор проекта доктор Накамура, помнится, даже получил нобелевку в области медицины и физиологии. Вы слышали о Накамуре, Борис?

– Увы… – потупился Сойкин.

– Стыдно, коллега, – Чайкин демонстративно повернулся к Боре, чьё пламя как-то съёжилось и поблёкло. Аспирант залился краской, помолчал, жуя губы, и сказал негромким, виноватым голосом:

– Простите, профессор, но вы так и не ответили: как «Проект „О“» поможет усовершенствовать гены орла… то есть ястреба?

– Это выяснится в процессе, – тотчас парировал Кукушкин. – Главное: получить грант…

– И как же вы планируете его получить? – раздался густой баритон академика Смелянского – человека с аристократическим профилем и гордой осанкой, настоящего гуманиста, заслуженного деятеля наук, старейшего сотрудника РАЕН, учёного, с чьим мнением принято было считаться даже на самом верху.