– А с чего ты вообще взял, что он русский?

– Я не взял. Я, как его увидел, сердцем почувствовал, как будто прочитал это в его душе. Более того, я уверен, что и зовут его так же, как меня – Миша. А потом, – на лице Майкла проступила горечь, – я нашел тех, кто нанял его мыть яхту. Это были Пампкинсы. Знаешь таких?

Эндрю в ответ сделал неопределенный жест плечами, по-видимому, не знал.

– И не надо тебе их знать. У них яхта «Барбара-17» – самая засранная яхта в Санта-Крус. Тем они и знамениты. Месяц назад, когда я их яхту последний раз видел, ее лет пять ни щетина, ни полироль не касались. Кругом грязь, чипсы, птичье говно. Да и людишки эти премерзкие. Хозяин – надменный неряшливый старикан. Жена его, словно высушенная макрель, с собой вечно «мини-мы» на руках носит.

Эндрю вопросительно поднял бровь, очевидно, не вполне понимая термин «мини-мы».

– Ну псину такую мелкую, трясущуюся, с выпученными слезливыми глазками, – пояснил Миша. – Глаза одинаковые, что у жены, что у псины. А у этих Пампкинсов в услужении то ли сын, то ли племянник Фредди. Он яхту для тусовок использует и сам на ней живет, экономит таким образом на аренде квартиры.

– Так вот, этот Фредди, фекалий ходячий, воспользовался отчаянностью моего положения и нанял меня за сущие пени «Барбару» дядину драить. Когда я попытался выведать, что это был за парень, кто он, откуда, как зовут, так этот Фредди ответил с этакой ухмылочкой подленькой, мол, – оборванец какой-то русский, и что имени его он не спрашивал, поскольку неинтересно было. Понимаешь, прямо так мне русскому в лицо и сказал, зная, что я русский. Как сейчас эту ухмылку едкую вижу. А потом, уловив мое замешательство, прихвастнул, что денег он мне за работу так и не заплатил. Говорит, что полиция увела этого парня с подачи директора порта. Вроде как жалобы на него поступили из-за того, что визитки, которые он закладывал за дворники, видите ли, к стеклам прилипали и создавали хозяевам неудобства. С тех пор и не видывал никто меня больше. В смысле, того, другого меня.

Миша вздохнул, сделал глоток освежающего коктейля с ароматным кубинским ромом и сурово уставился в стакан.

– Вот кто-то сейчас сидит, коктейльчики в клубе попивает, а я может в это самое время в полиции или в трущобе от голода подыхаю, – в его голосе звучало негодование.

– История твоя, Майкл, конечно, весьма интересная и по-своему трогательная. Только при чем здесь ты? И почему ты периодически говоришь о том парне, как о себе. Он – это не ты, а лишь внешне похожий на тебя посторонний русский парень. Остальное все – это плоды твоей фантазии. Без обид.

– Говорю тебе, Эндрю, это был я. Только не этот, а другой, из параллельной вселенной, который вышел через межпространственный портал, чтобы встретиться со мной этим и открыть что-то важное.

– Не знаю, Майкл, чего ты там начитался или наслушался или принял, но торкает тебя, дружище, не по-детски. Ты мой друг, Майкл, и я переживаю за твое психическое состояние. В общем, мой совет – не читай больше то, что ты читаешь, и не ешь то, что ты ешь.

Как говорилось ранее, случайная встреча с самим собой из параллельной вселенной запустила в сознании Миши сложную цепную реакцию, результатом которой стало внутреннее и внешнее преображение нашего героя.

Глубина потрясения вначале привела к душевным и даже физическим страданиям. Его мучило ужасное чувство стыда и вины за незаслуженную удачу рождения в богатой семье, проживание за границей и длительное бездействие в сытости и комфорте. Он безуспешно искал другого себя по всему побережью округа. Он раздал бездомным и нищим почти весь свой гардероб, состоящий из одежды брендовых коллекций разных сезонов. Миша плохо спал, почти ничего не ел.