– Скажите, пожалуйста, как состояние Ампилова?

Доктор на секунду задумался.

– А вы кто ему?

– Друзья, коллеги, – соврал Ринат, – сколько ему здесь еще находиться?

Григорий тоже подошел к ним, пропустив молоденькую медсестру с подставкой для пробирок, успев ей улыбнуться и получив в ответ недоуменный взгляд.

– Видите ли, молодые люди! Я могу вам что-либо сказать только, если сам Борис Семенович разрешит, – доктор развел руками, – могу лишь заверить, что он волен в любое время уйти из нашей больницы, когда захочет. Насильно у нас никого не удерживают.

– Вас как зовут? – поинтересовался Ринат.

– Николай Петрович.

– Очень приятно, Николай Петрович! У меня к Вам одна деликатная просьба.

Ринат достал из кармана пачку денег и как бы невзначай положил ее в карман халата врача. Увидев это, тот было дернулся и полез рукой в карман, но Ринат придержал ее.

– Это чтобы Борис Семенович получал самое качественное лечение. Мы за него переживаем. Не обижайтесь! Я не хотел Вас обидеть.

– Он и так получает все самое необходимое, – раздраженно ответил Николай Петрович, однако, уже не пытаясь вернуть деньги.

Убедившись, что доктор успокоился, Ринат отвел его в сторону.

– Николай Петрович! Я не сомневаюсь, что у вас прекрасная больница и персонал. Однако, мы, друзья Бориса хотели бы перевезти его в другую клинику, где ему будет, по крайней мере, не хуже, чем здесь.

Доктор посмотрел на него с изумлением.

– Я же сказал, что его никто не держит!

– Понимаете, – продолжал Ринат, – он не хочет ехать. Но мы знаем, что там ему точно помогут. У меня просьба. Посоветуйте Вы ему! Пожалуйста!

Он пристально посмотрел тому в глаза и положил в карман его халата еще одну пачку денег вместе с визиткой клиники.

– Спасибо Вам заранее!

Они попрощались и двинулись к выходу, уже не видя, как доктор проводил их взглядом до дверей, потрогал потяжелевшие карманы халата и, покачав головой, направился по своим делам.

Василий Ефимович встал со стула и расправил плечи, разминая суставы и мышцы. Допрос продолжался уже пару часов, и он почувствовал усталость. Подойдя на затекших ногах к выходу, он распахнул двери, чтобы проветрить накуренное помещение.

Наблюдая за действиями следователя, Тополев ждал, пока тот вернется на место и продолжит допрос.

– А почему Вы подумали, что она Вам изменяет? – спросил Городков.

– А что бы Вы подумали?

Василий Ефимович достал платок и высморкался.

– Ну, например, что она по ночам подрабатывает, – предположил он, – вам же нужны были деньги?

Тополев нахмурился и покачал головой.

– Не до такой же степени, чтобы втайне от меня ходить на ночные заработки. Да и кем можно подрабатывать ночью?

Городков вернулся к столу и, достав сигарету, поднес ее к лицу и втянул носом запах табака. Почиркав зажигалкой, он запалил сигарету и выпустил сизое облако.

– Ночной сиделкой, например. Или уборщицей, – невозмутимо сказал Василий Ефимович, – вот у меня был такой случай в практике. Муж ревновал жену, а она на заводе в ночную смену в столовой работала.

Городков не стал рассказывать, что муж потом ее и зарезал, а сам «сел» на восемь лет. Думая над рассказом Тополева, он не находил в нем ничего необычного, по крайней мере, пока.

Быт, семья, неурядицы на работе. Все как у всех. Жена сменила имидж, стала пропадать по вечерам. Тоже знакомо. Впрочем, зачем ему во всем этом разбираться. Есть уголовное дело, есть доказательства, есть подозреваемый. Быстрее составить все бумаги, и дело в суд. Сколько их таких было? Сколько еще будет? Городков потушил сигарету и нажал на рычажок пепельницы, сбросив окурок внутрь.