– Что так? – замер он в процессе наливания.

– А я не откажусь. День рождения все-таки, – хлопнула в ладоши Вера Степановна, пододвигая бокал.

– Мам! С днем рождения тебя! Здоровья тебе и долголетия!

Кирилл встал, поднял бокал и выпил до дна. Полина пригубила воду, по-прежнему сидя перед пустой тарелкой.

– А ты почему ничего не ешь? – поинтересовалась Вера Степановна, – Не вкусно?

Девушка смутилась и, схватив тарелку, стала выискивать на столе, что бы положить. Вскоре на блюде уже находился салат и куриная голень.

– Как поживаете? – спросила хозяйка, обращаясь скорее к ней.

Полина выпрямила спину и взглянула на мужа.

– Нормально, – наконец, ответила она, – работа, дом.

– Я смотрю, ты прическу поменяла. Жаль косу, – посетовала Вера Степановна, – теперь как-то простовато выглядишь.

Полина «вспыхнула», но тут же взяла себя в руки, отодвинув тарелку.

– Кажется, салат пересоленный, – поморщилась она и сделала пару глотков воды.

Настало время нахмуриться свекрови, но она только усмехнулась и подложила салат Кириллу, молча слушавшего их обмен любезностями.

– Кирюша, попробуй! Правда что ли пересолила?

Он чуть не подавился.

– Я уже пробовал. Отличный салат. Соли в меру.

Он посмотрел на криво улыбавшуюся жену.

– Ты кушай, сынок! – Вера Степановна пододвинула к нему курицу, – Жена-то поди совсем не готовит. Все на работе.

Кирилл снова украдкой взглянул на Полину и улыбнулся матери.

– Ну, что ты. Закормила меня. Что ни день, то новое блюдо.

Он понял, что перестарался в похвалах супруги, когда мать снисходительно покивала головой.

– То-то я гляжу, Димочка уплетает картошку за обе щеки. Явно ребенку вкусной и здоровой пищи не хватает.

Полина, молчавшая до сей поры, не выдержала.

– Вера Степановна! Мне кажется, Вы намеренно хотите меня унизить.

Та подняла от удивления брови, но совладала с желанием поставить невестку на место.

– Ну, что ты, Поля! Я просто переживаю за ребят.

Девушка, расправив плечи, готовилась к перепалке, но, решив, закончить нелицеприятную беседу, сказала:

– Спасибо. Я пожалуй пойду посижу в комнате.

После того как она вышла, Вера Степановна погладила внука по голове и подмигнула ему.

– Мама, зачем ты? – начал Кирилл.

Вздохнув, та покачала головой.

– Не обижайся, сын! Все хорошо.

– Чего ж хорошего? – запротестовал он, – Вы обе как с цепи сорвались.

Вера Степановна вдруг наклонилась и сказала ему тихо:

– Что-то не так с твоей Полиной. Не узнаю я ее. Ты сам-то не видишь? Грубит, дерзит!

Немного опешив, он уставился на мать, пытаясь понять, в своем ли она уме. Иногда она становилась невыносимой. Собираясь резко ей возразить, Кирилл вовремя вспомнил, что сегодня ее день рождения, и выдохнул.

– Мам! Ты делаешь все, чтобы мы поссорились.

– Прости! – она накрыла ладонью его руку, – Прости старуху! Совсем из ума выжила.

– Мам! Мне кажется, ты не справедлива к Полине. Я тебя прошу, будь к ней добрее!

Тополев приобнял Веру Степановну и грустно улыбнулся.

Вернулись они домой к девяти вечера. Полина, как ни в чем не бывало, сразу же пошла спать, а он еще некоторое время пытался читать какой-то третьесортный детектив, но одолевавшие мысли постоянно уводили от сюжета. Кирилл не мог не признать, что в их отношениях с женой произошли изменения.

Он не мог точно сформулировать, в чем эти перемены выражались, но однозначно стало иначе. Полина стала реже произносить его имя, прикасаться к нему, и вообще, начала сжиматься при его появлении.

Вот и сейчас Тополев не спешил ложиться в общую постель, хотя раньше ему и в голову не приходило валяться на диване, пока она не уснет. Пройдя в спальню, Кирилл проверил сына. Димка посапывал в своей детской кроватке. Подумав, что ребенку уже нужна полноценная кровать, он решил заняться этим на следующей неделе. Вернувшись в гостиную, он прилег на диван.