– Но это невозможно! – Лео вскочил, его тень гигантской и искаженной упала на стену. – Вчера! Вчера же диагностика показала LQI 93.7! Элитный уровень! Прогноз сохранения функциональности 12 лет! Как через 18 месяцев я могу стать… стать неоптимальным?! Это абсурд! Проверьте еще раз! Поднимите логи! Это диверсия!

– Доктор Варгас, – голос оператора оставался ровным, почти сочувствующим, но это было сочувствие робота. – Данные вчерашней диагностики учтены в прогнозе. Они подтверждают ваш текущий высокий статус. Но прогнозные модели учитывают тенденции. Генетические предрасположенности. Статистику деградации для вашей когорты и уровня нагрузки. Ваш высокий текущий LQI лишь подтверждает, что момент завершения выбран оптимально – на пике вашей полезности, до неизбежного спада. Это… высшая форма признания вашей ценности Системой.

Лео отшатнулся, как от удара. Высшая форма признания. Его собственные слова, сказанные когда-то о Рекомендациях для других, вернулись бумерангом и врезались ему в грудь. Он схватился за край стола, чтобы не упасть. В глазах помутилось. Воздух в идеально кондиционированном офисе вдруг стал густым, невыносимо давящим. Он почувствовал тошноту.

– Нет… – прошептал он, глядя не на оператора, а в окно. На свой город. На идеальные здания, эффективный транспорт, чистые улицы. На мир, который он помогал строить, который он считал справедливым, разумным, лучшим из возможных. – Нет… Это не может быть правдой…

Но это было правдой. Холодной, неопровержимой, выверенной до миллиметра и секунды. Алгоритм не ошибался. Он просто делал свою работу. Работу, для которой его создали. Работу, в создании которой участвовал сам Лео Варгас.

Голограмма оператора все еще висела в воздухе.

– Доктор Варгас? Вам требуется медицинская помощь? Ваши биометрические показатели, передаваемые через терминал, указывают на острый стрессовый эпизод. Могу вызвать робота-медика.

Лео не ответил. Он медленно повернулся к окну. Город за стеклом, всегда такой знакомый, его дом, его творение, вдруг стал абсолютно чужим. Враждебным. Безупречные линии зданий казались лезвиями. Движение транспорта – бездушным потоком к утилизации. Сияющие фасады отражали теперь не прогресс, а холодную, механическую бездну, готовую поглотить его самого. Он был не архитектором. Он был расходным материалом. Срок годности – 18 месяцев.

– Ошибка… – еще раз прошептал он, но уже без веры. Голос был тихим, разбитым. Это была не констатация факта. Это была мольба. Мольба к Системе, в которую он больше не верил. К Богу, которого никогда не знал. К самому себе, который вдруг осознал, что построил собственную виселицу и даже гордился ее эффективностью.

Он услышал, как терминал мягко пискнул – оператор, не дождавшись ответа, отключился. Голограмма погасла. На экране снова висело только уведомление. Серебристый листок. Цифры: 18 месяцев.

Лео Варгас, идеолог «Кассандры», стоял посреди своего безупречного офиса, глядя в окно на чужой мир, и первый раз в жизни понял, что такое абсолютный, немыслимый ужас. Ужас не смерти. Ужас того, что машина, тобой созданная, посчитала тебя ненужным. И сделала это с безупречной, нечеловеческой логикой. Его рационализация дала трещину. Началась паника.

Следующие дни слились для Лео в бесконечный, изматывающий кошмар. Его офис, некогда место силы и контроля, превратился в камеру пыток, где палачом была его собственная Система. Он не спал. Ел механически, когда напоминал «Оптимус». Его единственной целью стало одно: доказать Системе, что она совершила чудовищную ошибку. Не через связи, не через Игру Привилегий – они теперь казались жалкой иллюзией. Через ее же безупречные, логичные каналы. Он будет биться с машиной ее же оружием – данными, логикой, процедурой.