Молодой священник заметил интерес соседского мальчика и как-то раз попросил его помочь в работе. Конечно же, Скотт согласился, а вскоре стал проводить у отца Эндрю все свободные часы и дни. Родители мальчика не видели в этом ничего плохого и не мешали подобному времяпрепровождению ребёнка. Отец Скотта любил Шотландию, но, будучи человеком нелюбознательным, знал про её историю крайне мало, общение же со священником всегда давало его сыну массу интересной информации. Но Эндрю не стал для Скотта наставником или ещё одним родителем. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, между ними завязалась самая настоящая дружба. Священник никогда не поучал Скотта, а лишь делился своим жизненным опытом, юного собеседника же всегда слушал внимательно и находил порой очень интересными некоторые его суждения. Вместе они часто бывали в Эдинбурге и в старых шотландских городах, много беседовали, обсуждая увиденное, порой спорили, но всегда получали удовольствие от общения друг с другом.

Скотт часто говорил священнику, что хочет совершить в своей жизни что-то великое и непременно связанное с Шотландией, возможно, сделать уникальное историческое открытие. «И что же?» – с улыбкой спрашивал Эндрю, – «Ты ведь не откопаешь огромный заброшенный город, не найдёшь исчезнувший когда-то народ. Наша страна уже давно не хранит тайн, а сами мы живём в быстром, удивительном веке. Если бы где-то рядом находился ещё один Стоунхендж, то его бы давно вычислили со спутников». «Нет», – говорил мальчик, – «Ведь всё равно остаётся столько неразгаданного, что находится за гранью понимания. Разве не может получиться так, что одна случайная находка перевернёт весь мир?». «Ну, возможно…» – разводил руками священник, хотя было видно, что не верил в это. «Знаешь», – иногда начинал он, – «Я тоже мечтал в своём детстве о чём-то великом. Потом грезил жаждой подвига. Но вдруг… Понял, что моё великое вот здесь», – он показывал на церковь, – «Да, мой труд – и есть моё великое дело. И я этому рад. Раньше мне был нужен весь мир, а сейчас весь мир для меня – это церковь, чистая, ухоженная, с пристройками, кладбищем, садом».

Однако когда Скотт уезжал из Камелона, Эндрю его прекрасно понимал и не отговаривал. Он твердо знал: у каждого своя дорога. Друзья продолжили общаться по переписке и телефону, но с течением лет интенсивность общения становилась всё слабее. Последний раз Скотт видел Эндрю на своей свадьбе в Бирмингеме. Венчаться в Камелоне в той самой церкви Меган наотрез отказалась. Последние разговоры Скотта со священником ограничивались тем, что первый поздравлял второго по СМС с Рождеством и Пасхой, а второй благодарил его.

Тем больше удивил Скотта этот звонок. Он нажал кнопку ответа:

– Вот это да! Никак не ждал! Ну здравствуй, мой дорогой друг!

– Скотт!!! Скотт! Ты не поверишь! Это невероятно! – отец Эндрю буквально захлёбывался в словах, а его радостный голос переходил на крик, – Ты должен обязательно приехать! Как можно быстрее! Нет, немедленно!!!

– Что случилось? – удивился Скотт.

– Случилось то, о чём ты мечтал! Скотт! Мы на пороге того самого открытия! Великого открытия! Открытия во славу Шотландии!

– Так что случилось??? – к удивлению Скотта добавилась крайняя заинтересованность, а по лицу расползлась счастливая улыбка, которой не было очень давно.

– Это долго объяснять! Ско-о-отт, приезжай!!! Приезжай как можно быстрее.

– Я приеду… завтра! Наверное, к обеду… Но всё же, может, в двух словах ты опишешь суть?

– Всё! Завтра к обеду! И только попробуй опоздать! – священник бросил трубку.

Скотт, всё с той же нелепой улыбкой, попытался прогнать свалившееся удивление и прийти в себя. Если фраза