– С одной стороны, благодаря конфиденциальному, личному компьютерному анкетированию. На решения участников проекта, практически исключены попытки влияния: жён, детей, спонсоров, друзей, священнослужителей, общественного мнения, прессы. Примерами для них служат действия и образ жизни собственной элиты – людей входящих в Совет ПКС. С другой, неизвестный руководитель является, как бы незримым диктатором.

Давид встала с кресла, с чрезвычайно серьёзным видом прошёл по кабинету.

– Тогда вы являетесь единственным в мире сообществом, где диктатор позволяет управлять элите? По информации, услышанной от тебя, хочу особо подтвердить. В самых разных областях жизнедеятельности человека и самой лучшей эффективностью.

В очередной раз переключил изображение. На экране возник красивый, но строгой архитектуры зал, заполненный серьёзными людьми.

– С целью улучшения жизнедеятельности, в окружающих областях существования, используем открытую, доступную, честную конкурсную основу договоров с прямой подконтрольностью Совету. Приветствуем объединение, но с целью улучшения профессиональных способностей, распространения знаний, образования и культуры. Раскрытия совокупности достижений человечества в производственном, общественном и умственном отношении, с учётом высокого уровня развития и умения. Предоставляем возможность, своими руками делать то, что хотят, и не делать противоположное. Конечно, помогая выбирать правильные деяния. Так как в проекте всё происходит законно, и нет обмана, работники, независимо от профессии, не нуждаются в какой-либо защите. При данном варианте отпадают огромные затраты на администрацию и деятельность бюрократии профессиональных союзов.

– Аарон, хочу услышать главные предпосылки, считая напрасным, отказ от профсоюзного движения.

– Отвечу показательным примером. Упадок американского города Детройта начался с двух системных причин, которые связаны друг с другом. Одна из них это профсоюзы. Они, конечно, не могли допустить, чтобы кровавые капиталисты пили кровь работников. Профсоюзы, выторговывая рабочим все новые и новые условия, одерживали пирровы победы. Доставшиеся слишком высокой ценой, так как, продукция стала нерентабельна, потому что, ну, любые привилегии, которые выторгованы рабочим, это минус к цене рынка. И производство ушло в те южные штаты, где таких замечательных в кавычках профсоюзов не было. Победа для Детройта оказалась равносильной поражению.

Второй фактор была миграция. После войны в процветающий Детройт устремилось бедное сельское население. Точно также, как бедное сельское население Англии устремилось в диккенсовский Лондон XIX века. Разница, однако, состояла в том, что эти люди приезжали не в диккенсовский Лондон, а в демократический Детройт со всеобщим избирательным правом. Значительная часть этого населения была черная, собственно, преобладающая просто потому, что черных бедняков было больше, чем белых бедняков.

И как следствие, поскольку это было всеобщее избирательное право, избиратели голосовали, чтобы их обеспечивали жильем, пособиями, школами и прочим. Городу ничего не оставалось, как принимать требования и обеспечивать, год от года возрастающие ультиматумы. В итоге самые активные и работоспособные налогоплательщики уехали, остались иждивенцы. Привыкшие жить на социальные пособия, и голосующие, за политиков, обещавших им «Халяву» и зрелища. В 1967 году в Детройте вспыхнул бунт. Полицейские всего лишь навестили нелегальную тошниловку, а в этот момент там сотня пьяных тоже афроамериканцев праздновала возвращение двух вьетнамских ветеранов. Надо сказать, что полицейские от ужаса сбежали, никого не арестовав. Но ничего не помогло, потому что через 5 минут толпа громила соседнее здание. Результатом были 43 трупа, 1189 раненых, 2 тысячи сожженных зданий. В город вводили не то, что войска-танки. Громили, конечно, в первую очередь белых эксплуататоров. Но если у черного была лавка, его тоже громили. То есть количество разгромленных лавок у белых было просто чуть больше просто потому, что их было тогда больше. Собственно, после этого начался исход белых из Детройта, и в 1974 году город избрал мэром Колмана Янга. Был такой человек с замашками и риторикой Уго Чавеса. Он установил зубодробительные налоги для богатых, то есть читай «для белых». Белые побежали еще быстрее. С Детройтом стало происходить то же, что с карибскими городами. Там исторический центр превращался в руины и заселялся черной беднотой, а процветающее население переезжало в пригороды, а желательно за пределы самого Детройта.