Не успеваю вскрикнуть, как ко мне, прихрамывая, подбегает Эдик.

– Идти можешь? – шепчет Эдик.

Я отрицательно качаю головой.

– Где папка?

– Здесь, – показываю на трубу.

Эдик достает ее из трубы, засовывает себе под рубашку и поднимает меня на руки. Хочу сказать ему очередную гадость, но прикусываю язык. «Тебя тут вообще-то спасают» – звучит голос у меня в голове, и я просто обхватываю шею парня руками, чтобы тому было легче меня нести.

Эдик находит дыру в заборе и протискивается со мной в нее. Мы уже находимся за пределами школы, когда Крис обнаруживает пропажу папки и меня.

Пока Эдик несет меня на руках, стараюсь ничего не говорить. Мысли в голове хаотично мечутся, пытаясь переварить то, что сейчас произошло. Я и парень моей подруги – индиго. Кристина – наш враг. Она хочет убить таких, как мы.

Убить… Майя!

– Эдик! – вдруг спохватываюсь я, парень даже вздрагивает.

– Чего тебе? – пыхтя, спрашивает он.

– Там осталась Майя. Она ведь живая! Крис ее только оглушила…

– Майя мертва. Если и не была, то теперь точно, – парень снова глубоко вдыхает и продолжает путь, пытаясь как-то поменять расположение рук, чтобы было удобнее меня нести. – Да чего ты такая тяжелая?

– Извини, – бормочу я, извиняясь скорее за свою нерасторопность и неуклюжесть, чем за вес. Я вешу немного, просто он хилый. Но об этом мне приходится умолчать, а то ненароком обидится и бросит здесь на дороге. Эдик может. Хотя, теперь я в этом даже не особо уверена.

Тот Эдик, которого я знала до сегодняшнего дня, поправил бы волосы, недовольно поведя бровью, и бросил бы недовольно что-то вроде: «Можешь опираться на меня, пока прыгаешь на одной ноге» – я прямо слышу его желчное недовольство.

– Эдик, – тихо шепчу я. Он бурчит что-то недовольно. – Спасибо.

Он просто кивает. Мол, пожалуйста.

Доносит меня до остановки и сажает на лавочку.

– Она не пойдет нас догонять. Слишком много людей придется убрать тогда. Подожди, найду травмпункт поблизости.

Он начинает рыться в телефоне, задумчиво хмуря брови. А я даже не знаю, что мне делать. Сидеть и не рыпаться. Останься я сегодня дома, все были бы живы.

Пока Эдик ищет нужный адрес, я пытаюсь поставить ногу так, чтобы не скрипеть зубами от боли. Вот только через несколько минут боль почему-то начинает затухать, словно кто-то медленно поворачивает регулятор чувствительности.

– Эдик… – бормочу я.

– Что, Ключникова? – раздраженно поворачивается он ко мне, переставая ловить попутку.

Я аккуратно шевелю ногой.

– Она почти не болит.

Эдик удивленно вскидывает брови.

– Да у тебя там явно перелом был. Боль не могла просто так пройти, – он удивлен не меньше меня.

– Как будто я не знаю, что там был перелом. Ты не представляешь, как это сейчас странно выглядит.

Я снова двигаю ногой, все еще ощущая неудобство, но не боль. Пытаюсь встать и встаю.

– Я знаю, что ты индиго, но не думал, что такая же, как я.

– Что? Нет, не может быть. У меня нет никаких способностей. На мне даже порез заживает неделю минимум. Какое уж тут бессмертие?

Эдик рывком хватает меня за руку и из кармана выуживает нож. Мне становится не на шутку страшно.

– Что ты делаешь? Отпусти, – пытаюсь вырвать руку, но он ее держит мертвой хваткой. Подносит нож к руке и медленно проводит острием, делая небольшой надрез на тыльной стороне ладони. Противное жжение разливается от места разреза. – Больно!

Вырываю руку в тот момент, как парень сам ее отпускает, и едва не падаю, потеряв равновесие.

Пальцем здоровой руки пытаюсь стереть выступившую кровь, но только размазываю ее по коже. Становится противно. Платок бы, но платка нет, и нет ничего, чем можно было бы зажать ранку.