– Ты чего это? – все еще всхлипывая, спросила Маша, чувствуя, как где-то в глубине рождается тревога и неприязнь к подруге.

– А чего? – задорно ответила Оксана, набросив на голое тело халат, – он, конечно, дурак, но не пропадать же добру! Раз у тебя с ним не срослось, я им займусь. У меня, честно тебе, Машка, скажу, при мысли о нем все зудит!

Она бесстыже расставила ноги и прижала ладошку к промежности накрыв лобок, покрытый черными волосами, привалилась к шкафу плечом и демонстративно закатила глаза.

Маше все это казалось каким-то сном, она села на кровать, скрипнув пружинами, и негромко сказала:

– Он же устал! Спать хочет!

Подруга посмотрела на нее с жалостью, как смотрят на глупых малых детей и душевнобольных:

– Ты серьезно? Да, Машка… Ничего! Сейчас устал, а через минуту встал! И звонко рассмеялась.

Мгновение Лопатина пыталась вникнуть в слова Оксаны, повторяя тихо ее фразу, а потом вдруг отчетливо представила, что именно имела она в виду, говоря «встал», и очень красочно промелькнуло перед глазами, как подруга добивается, чтобы он… встал! Что она делает с ее мужчиной!

Машу захлестнула вдруг дикая злость на весь мир и прежде всего на Оксанку. Она вскочила, глаза моментально высохли, подлетев к двери, она уперлась в нее спиной, развернувшись к соседке с перекошенным злобой и ревностью лицом.

– Ага! Щас! Хрена тебе лысого! – выкрикнула она, сжав кулаки.

Оксана оторопело застыла с приоткрытым ртом, испугано смотря на отличницу, комсорга курса Машку Лопатину, которая неожиданно превратилась в злобную фурию. Задыхаясь от гнева, Маша извернулась, распахнула дверь и вылетела в коридор. Быстро пошла, почти побежала в сторону комнаты аспирантов.

Оксана ошарашено привалилась к шкафу, открыв рот, не в силах вымолвить слово. Потом тряхнула головой и крикнула в открытую дверь:

– Это не он, Машка, ебанутый, это ты – припизднутая! Оба вы, блядь, ебанутые!

Чем дальше оказывалась их комната, и чем ближе аспирантская, тем более замедлялся Машин шаг. Лицо продолжало гореть, где-то у горла стоял по-прежнему ком, на смену неистовой решимости вновь пришла робость. Но стоило только представить, как сильные, руки Кудашева сжимают в объятиях подругу, его красивые, длинные пальцы ласкают Оксанкину грудь, так решимость вернулась. Она чуть замешкалась у двери, но потом толкнула створку и вошла. Толкнула не так резко, как дверь своей спальни, а потихоньку, желая только одного, чтобы не было в ночной тишине противного скрипа петель отворяемой двери. В комнате было темно. И только немного черноту летней ночи за окном разгоняли стоявшие через дорогу фонари. Не сводя глаз с одной из коек, в которой была видна лежащая фигура, девушка принялась расстегивать платье. Проклятые пальцы, чтоб их, никак не могли справиться с пуговицами, потом платье упало к ногам. И Маша, сама не понимая отчего, стала медленно складывать его, а потом повесила на спинку стула. Еще труднее оказалось справиться с застежками, импортного, польского бюстгальтера, но и он оказался на том же стуле, поверх платья. Чувствуя, что лицо пылает, девушка смущенно прикрыла руками грудь и опять в нерешительности замерла. Все что было до этого, с Максимом, казалось каким-то не серьезным и давно позабытым, сейчас, именно сейчас, это должно произойти по-настоящему.

Юрий не спал. Как только Маша вышла, он щелкнул выключателем, погасив свет, машинально с пустой головой скинул одежду и забрался в неудобную, чужую постель. Но в темноте все чувства обострились, закружила круговерть самых разных мыслей. Идущую по коридору девушку, почувствовал издали. Ее эмоции, откликнулись в голове, будто фейерверк, рассыпающийся искрами. Заколотило в груди сердце, скрутило, да так, что стало больно разбитому в аварии телу. Ну что же, чему быть, тому не миновать, их тянет друг к другу с первого дня как две половинки магнита. Беззвучно отворилась дверь, ладная фигурка скользнула в комнату и нерешительно замерла, повернув лицо к нему. После недолгой паузы, Маша принялась расстегивать платье непослушными руками, ее волнение передалось и ему. Платье с чуть слышным шорохом упало вниз, она подняла его и, сложив, повесила на стул. За ним последовал и бюстгальтер, качнулись в полутьме освободившиеся груди, которые девушка прикрыла рукой, белизной мелькнули стройные ноги. В груди Кудашев вспыхнул огненный шар, стремительно скатившийся вниз, в пах. Маша медленно подошла к его кровати, чуть нагнулась, не отпуская левой руки от груди и откинув немного одеяло скользнула к нему.