Потом Соломея, все так же с развевающимися полами халата увела свою новую игрушку в ванную. Где все тот же старик, что открывал им двери, стараясь не смотреть на новую хозяйку, налил горячую ванну, несказанную роскошь для Петербурга, где иные этой зимой замерзали насмерть. Он же унес Катино грязное белье, последнюю ниточку к старой жизни, к прежней Катеньке Берг, и она его уже никогда не видела. То, что началось дальше, было для девушки из старого дворянского рода, воспитанной на романах Вальтера Скотта и Виктора Гюго, настоящим адом. Если пьяная солдатня и матросня надругались над ее девичьим телом, то эта пара сделала много худшее, она насиловала душу девушки. Супружеская пара Розенфельдов, несомненно, знала толк в разврате и самых гнусных извращениях. Комиссар Меир Розенфельд, профессиональный революционер, до революции носивший подпольную кличку «товарищ Неистовый», неожиданно сменивший имя на Максима Абрамовича Рязанова, не особо донимал Катю. Его страстью, как она вскоре узнала, были молоденькие мальчики. И преимущественно из хороших, старых дворянских семей, непременно светловолосые и голубоглазые. Не старше пятнадцати лет. Свое положение в новой власти он использовал вовсю и удержу не знал. Он отличался неистовой похотью и жестокостью. Особо нравилось ему душить ребенка при соитии, не отводя своих карих, навыкате глаз от лица страдальца. К женщинам он был равнодушен, но любил смотреть, как забавляется его жена со своей живой игрушкой, теребя при этом вялый член.

Соломея Розенфельд стала для Кати настоящим кошмаром. Не было такой мерзости, которую она не заставляла бы делать девушку. Полностью подавив в ней силу воли и желание сопротивляться, сделала своей вещью, игрушкой в их грязных постельных играх. Оба Розенфельдов плотно сидели на кокаине, которого вдруг оказалось очень, невероятно много в Петербурге, а потом и в Москве, куда перебрались они в 1918 году. У всего имеется свой предел. Через полгода Катя Берг, первый раз повесилась. Умереть ей не дали. Из петли ее вытащил сам хозяин. Хозяйка наказала ее. Она слишком ценила свою игрушку чтобы «портить ей шкурку».

– За тебя, сучка, будут умирать и страдать другие, – сказала она.

«Товарищ Неистовый» привел мальчика лет семи и на глазах Кати, долго насиловал его, а потом Соломея отрубила большим кухонным тесаком ему все пальцы на левой руке. Медленно, один за другим. Больше этого ребенка она не видела, но его крик мучал ее в самых страшных кошмарах долгие годы. Когда она вешалась второй раз, супруги долго о чем-то шептались. Меир – Максим Абрамович, подошел к ней, голой, забившейся в угол и скулящей от ужаса и сказал:

– Ты готова! Прежняя Катерина Берг умерла сегодня. Более тебя никто не тронет и пальцем. Ты красива и молода. Но это красота ядовитой змеи. Ты будешь ядовитым жалом революции. Одевайся. Ты едешь со мной.

Так Екатерина Германовна Берг стала сотрудницей ВЧК с оперативным псевдонимом Кобра. Меир Розенфельд стал для нее не просто начальником и командиром, он стал непререкаемым авторитетом, богом, которого она боялась до ужаса. Она по-прежнему время от времени разделяла с ними их порочную страсть, но со временем, у супругов произошел разлад. Розенфельд-Рязанов весь ушел в работу, ради которой даже поборол свою кокаиновую зависимость, а Соломея, наоборот, скатывалась в пучину наркомании все глубже. Сопровождалось это нарастающей звериной жестокостью до такой степени, что муж был вынужден упрятать ее в закрытую психиатрическую лечебницу, более половины пациентов которой составили такие же «сгоревшие на работе» революционеры. В 1920 году, сердце Соломеи Розенфельд, которой было всего 30 лет, не выдержало и она умерла от инфаркта. Товарищ Кобра не преминула присутствовать при ее последних минутах, молча, не скрывая удовлетворения наблюдая за агонией своей госпожи.