– Очень приятно, Екатерина Германовна, – Юрий встал со стула, благодарно кивнул Маше и чуть поклонился старушке. Поймал себя на мысли, что чуть не склонил голову, чтобы поцеловать ей руку. Вот еще, порывы! Доведут ведь они до беды! – Вы правы, я… военный, но, поверьте, люблю музыку. Наверное, в матушку талантами, играю еще на аккордеоне, на гитаре, немного на трубе…

Собравшиеся в зале зашумели:

– Во дает! Машуня, парень то твой, талант! Быть не может! – Маша удивленная, наверное, больше своих друзей, смотрела на Кудашева круглыми глазами, какие еще у него таланты откроются, даже не подозревала.

Берг, покачала головой, не скрывая удивления

– Знаете, молодой человек… Извините, как вас по батюшке?

– Николаевич.

– Юрий Николаевич, если вы и на других музыкальных инструментах так же играете, как на рояле, то вы просто самородок! И простите, мою самоуверенность, просто закапываете свои таланты, служа в Советской Армии, вместо того, чтобы серьезно заняться музицированием.

– Юра, а сыграйте нам еще, ну вот хоть на баяне. – попросил полноватый, русый парень, тот, что боялся пропустить эстрадную программу по телевизору. Он кивнул стол в углу комнаты, на котором лежали музыкальные инструменты.

Кудашев, немного подумав, подошел к столу. Стоявший на столе, не баян, а аккордеон давно не чувствовал на себе умелых рук. Его бардовый перламутр, покрывал заметный слой пыли. «Березка» – прочитал он на правой части корпуса. Юрий взял инструмент, накинул на плечо ремень, вдел левую руку под малый ремень и пробежался пальцами по клавишам. Не «Weltmeister», конечно, но тоже сгодится.

Присутствующие довольно переговариваясь, освободили перед ним пространство побольше. Кто-то присел на стоявшие в помещении стулья, другие расположились у стен. Екатерина Германовна села на кресло рядом с роялем, достала откуда-то очки и протирала линзы платочком. Стоявшая рядом с ней Маша, раскрасневшаяся от волнения, не сводила с парня восторженного взгляда.

Окинув слушателей взглядом, Юрий чуть задумался. Что играть? Но решение пришло само собой, наверное, вспомнив отца играть решил одну из самых любимых его произведений. Когда немецкий ученый-естествоиспытатель французского происхождения, Адельберт фон Шамиссо, в 1828 году написал романтическую балладу Nächtliche Fahrt («Ночное путешествие» или «Ночная поездка»), он и подумать не мог, что в России, песня на его стихи, заживет своей жизнью, будет любима и станет считаться народной, получив название «Окрасился месяц багрянцем».

Пальцы бегали по клавишам вырывая из мехов аккордеона звуки песни, а Кудашев, слегка покачивая головой в такт музыки, нашел взглядом глаза Маши. Она была прекрасна с раскинутыми по плечам волосами, раскрасневшаяся и взволнованная. Он прочитал по ее шевелящимся губам, как она напевает про себя:

Ты правишь в открытое море,

Где с бурей не справиться нам.

В такую шальную погоду

Нельзя доверяться волнам.

Какая страшная буря ждет их? Ведь чем дальше, тем больше и дальше увлекает он ее в какую-то пучину, опасную и неведомую!

Юрий тряхнул головой с последними аккордами, отгоняя мысли, которые и так не давали ему последние дни спать. Не сейчас, не в этот вечер… Восторг присутствующих, аплодисменты, крики.

– Еще! А давай – «На муромской дорожке»! Давай что-нибудь иностранное! А давай еще…

Он улыбнулся, немного поправил на плече ремень и выдал им «Брызги шампанского». Узнали. Судя по реакции, мелодию этого танго знали и тут, ну что же, хоть это… Когда Кудашев закончил играть, повторился восторг слушателей и просьбы сыграть еще то и это. Причем, изрядную часть выкрикиваемых названий, он не знал. Нет, хватит на сегодня. Он снял, и поставил на стол инструмент, не смотря на разочарованный гул слушателей.