Я выяснил, что за последние восемь лет планету посетило триста восемьдесят четыре человека. Строители, туристы, геологи и… в общем, много кого. Из них восемнадцать – пробыли один день; семьдесят два – два дня, и шестьдесят четыре – три дня. И, заметьте, из этих – ни один не пострадал! Если не считать одного недотёпы, умудрившегося подвернуть ногу на первой ступеньке трапа – выходя из корабля.

Далее статистика стремительно ухудшалась. Из пробывших от трёх до пятнадцати дней не вернулось почти половина – сто восемь человек. И семьдесят из них пропали без вести – при невыясненных обстоятельствах. Остальные тридцать восемь… Пятнадцать погибли в разбившемся ракетоплане. Бот неверно истолковал алгоритм настроек. Пятеро туристов утонули в болоте – на глазах своих более удачливых товарищей; причём, на карте, составленной предыдущей группой, никакого болота не значилось.

Ещё трое пострадали при взрыве. Водитель грузовика сдавал назад и не смог воспользоваться подсказкой напарника, находившегося сзади. В результате, вместо того, чтобы вывернуть руль вправо, крутанул влево. И врезался в газовую установку. «И отчего бы ему не воспользоваться автопилотом?» – досадливо подумал я.

Двое провалились в яму. Хотя очевидцы отдавали все руки на отсечение – ямы там не было и в помине. (Кстати: её не было и позже!) И, наконец, ещё тринадцать (роковое число!), умерли от удушья. От недостатка кислорода. И это в низине! Там, где воздух чист и прозрачен!

Вот такая получалась нехорошая арифметика. С одними вычитаемыми. При этом выяснилась очередная странность: нигде не значилось, что хотя бы одного человека сожрал кровожадный осьмирог. Но и без людоедской фауны планетка выходила, скажем так, небезопасной. Поэтому, кроме желания хорошо отдохнуть и славно поработать, хотелось, как минимум, вернуться домой. А максимум – всем экипажем, целыми и невредимыми. Да ещё с деньгами. Что представлялось, по здравому размышлению, задачей не из лёгких. Ведь мы не знали, где таится опасность, что она из себя представляет, и почему, собственно, она может грозить. Но, не думая сильно заморачиваться, мы без лишней суеты приступили к делу – развернули лагерь с аппаратурой да поговорили с местными. И это помогло выяснить, что нам нужно «на гора». Там же была первоначальная база людей, ныне заброшенная, а теперь завёлся какой-то дух, или бог, или демон, а может, шаман. Вот он и колдует что-то против людей. А местных любит.

Оттого-то мы и взбирались сейчас вверх, гадая: что ж там за дух? И чем он опасен. И потому, от греха, мы не воспользовались дисколётом, а тащились пешком.

Час спустя наш небольшой отряд вышел на перевал. Довольно широкая, нахоженная тропа приглашала к дальнейшему путешествию, но мы знали, что цель близка. Справа, метрах в шестидесяти, отчётливо виднелся узкий проход, к которому вела жиденькая стёжка, а за ним угадывался зияющий грот, а точнее, пещера, внутри которой когда-то располагалась научная база, что теперь являлась пристанищем духа.

Мы остановились и, оглядевшись, свернули с дороги. Я, как капитан, двинулся вперёд; остальные – следом. И очень скоро мы оказались на месте. Однако… Пещерки не оказалось. Вместо неё нашим взорам предстала потёртая годами скала, испещрённая глубокими трещинами, что, верно, издали могло показаться входом в пещеру.

Я оглянулся. Надо же! Тропка исчезла тоже! По ходу нашего движения виднелась только примятая трава. И ничего более. – Кажется, это… не то, – неуверенно произнёс Легоста. – То! Я во сне видел, – непререкаемым тоном произнёс Мбану. – Вернёмся, – оценив оба высказывания, ответил я.