Знаете, как некоторые старушки обожают фиолетовый? Вот так же мой отец сходит с ума по желтому – похоже, с самого детства. Ну, не знаю… может, у него была желтая игрушечная машинка и она запечатлелась в его памяти, как мама-утка в памяти утенка. Достоверно мне известно только то, что он обожает желтый, но исключительно основной цвет, чтобы никаких примесей. Как отец говорит: «Чистый джин, без тоника». Этот цвет трудно найти. С раннего детства я и Олли играли в игру: увидев проезжающую мимо желтую машину, мы кричали: «Папа, смотри!», а он отвечал: «Неплохо, но белизны многовато». И точно: присмотришься – и поймешь, что цвет слегка кремовый… самую капельку, но достаточно, чтобы разбавить магию идеального желтого. В итоге мы с Олли наловчились определять, действительно ли это «желтый», а если нет, то как и насколько он отличается от идеального цвета. (Зашибись какой полезный навык для резюме.)

– Ну красота ведь, скажи? – спросил отец.

Я внимательно посмотрел на плакат. Блондинка на мотоцикле была в высоких коричневых сапогах, подходящей по цвету супермини-юбке с широченным поясом и странной цветастой блузке. Огромных размеров прическа вздымалась волнами. Ну прямо «крошка» с афиши фильма о свингующих шестидесятых, в котором явно переборщили с антуражем.

Возможно, девушка и впрямь красотка, но все портил безвкусный наряд. А также тот факт, что сейчас ей было лет семьдесят.

– Выглядит неплохо, – сказал я. – Но не в моем вкусе: уж слишком похожа на героинь из «Остина Пауэрса».

Отец развеселился.

– Да я про мотоцикл!

Разумеется, я знал, что он не девушку имел в виду. В отличие от Била и его приятелей, отец никогда не говорил о женщинах – по крайней мере, в смысле: «Гляди, какая цыпочка». Раньше я об этом не задумывался, но, наверное, он так поступал из уважения к моей маме.

Мама – это та самая тема, которую мы очень редко затрагиваем. Мама словно идеально желтый цвет: можно бесконечно обсуждать несовершенное, но мало что можно сказать об идеале.

Вот так оно и есть.

Приближаясь к углу улицы, я проверил время на телефоне – две минуты десятого, – затем сунул его обратно в карман и достал из рюкзака «Никон».

В «Финч Кофе» сидело довольно много народу, потягивая латте и пережевывая лучшие в городе панини. Я не хотел маячить под окнами кофейни, чтобы меня не приняли за какого-то извращенца, поэтому дошел до угла улицы и прислонился к кирпичной стене уже закрытого магазина одежды.

Этот угол мне показался неплохим местечком для моего вечернего фотопроекта. В 9:09, когда сработал будильник и телефон завибрировал в кармане, парочка студенческого возраста как раз переходила улицу, направляясь прямо ко мне.

Я щелкнул их пару раз издали, а когда они подошли поближе, подал голос:

– Привет! Не возражаете, если я вас сфотографирую?

В их взглядах читался немой вопрос: «Ты вообще кто такой и с какой стати решил нас фотографировать?», поэтому я быстро добавил:

– Мне для школьного проекта.

Они переглянулись и пожали плечами, мол, ладно, почему бы и нет.

– Здорово, спасибо! – поблагодарил я, отходя к краю тротуара и поднимая камеру повыше.

Тем временем мозг выдал мне картинку двух маленьких цифровых существ: и парень, и девушка выглядели как единицы. Не в том смысле, что у них на футболках были цифры напечатаны, просто я их так воспринял. Кроме того, оба существа были белыми, а не зелеными или фиолетовыми. И еще, когда они слились вместе, то остались белыми, а не стали желтыми, как положено двойке. Можете себе вообразить уравнение «1 + 1 = 1» в виде мультика? Трудно объяснить, но, судя по всему, эти двое действительно были вместе.