– Последний раз, Миша, я видела тебя после того, как ты умер. Пришёл во сне, весь мрачный. Зачем только полез на того полицейского с кулаками, дурак? Ой… Что случилось, то случилось. Ничего не вернуть. Но приходи почаще.

– Хорошо… Дополнительные полки помогут сэкономить место… Узнать больше можно на сайте. Э… До свидания.

Я сжимаю в руке банку с таблетками успокоительного, которую купил по дороге. О, глицин, даруй мне спокойствие! Аминоуксусная кислота проникает в желудок и растекается по телу, действуя на метаболические процессы в мозге. Заканчивается день. Во мне три таблетки. Я чуть-чуть заторможен, но мне хорошо. Намного лучше, чем было с утра. И кажется, что ничто не способно расшатать мою психику сейчас. Вдруг внутри зашевелилось нечто. Раковая опухоль? Мои органы начали гнить? Или паразит откладывает свои яйца, чтобы они пожирали других существ? Нет. Другое чувство. Скорее мне одиноко. Да! Здорово тем, кто приходит домой, где тебя могут обнять, понять. Прижаться бы и забыться в тепле. Почему я до сих пор жив? Сложно понять. Стечение обстоятельства, теория вероятности. Возможно, какой-нибудь банкир забыл дома портфель и не задавил меня, так как опоздал на совещание? Мама не выпила лишний бокал, и родился именно я? Какая разница? Все эти рассуждения пустые. Ещё таблетка глицина. Умиротворение.

Я захожу снова в пустую квартиру. Ничего, всё проходит. И это пройдёт. В моём кармане список, который я поглаживаю правой рукой. Маленькая бумажка с именами и фамилиями психически больных и одиноких людей. Зачем он мне? Я сам толком не понимаю. Наверное, чтобы пропускать их, когда выбираешь, кому звонить на работе. Перед сном я произношу имена, теряющиеся в тишине. Жду до первых полопавшихся капилляров и пятнадцати пропущенных звонков. Звоню в полицию.

– Балашиха, улица Путина, дом 17. Человек пропал.

– Скоро будем.

Быстро приезжает машина. Два крупных мужика заходят в мою квартиру.

– Чай? Кофе? – предлагаю я.

– Нам кофе, – говорит полицейский с щетиной за другого.

И вот мы сидим за столом. Я пытаюсь вспомнить последние события.

– Она странно себя вела, когда вы в последней раз её видели?

– Да. У неё ещё подруга. По-моему, Ира. Как раз с ней гуляла недавно необычно долго.

– Ну, если кто-нибудь из них появиться, то сообщите нам.

– Фотография мамы есть? – оживился молчун.

– Из фотоальбома. Она на фоне пирамиды в Египте.

– На звонки не отвечает, как я понимаю? – спрашивает мужик с заметной щетиной и жадно отпивает кофе.

– Верно.

Возникает неловкое молчание. Полицейский добавляет:

– Найдём. Шестьдесят процентов находим.

– А что делать с сорока оставшимися?

Снова тишина… И неожиданно звонок, который напугал меня. Прикладываю протез к уху и одновременно смотрю на часы. Пять часов утра!

– Я приеду завтра, – говорит мама. – В Сергиев Посад ездила.

Гудки. Разговор окончен. Я стою в прострации и не знаю, как реагировать. В такую ситуацию ещё не попадал. Ясно только, что пора спать.

Проснувшись в своей кровати от страшных звуков, доносившихся из ванной, первое, о чём я думаю, – события пятилетней давности, которые сейчас, словно волны от брошенного камня, влияют на моё восприятие мира. Белая простыня и подушки с изображениями снежинок навеяли давно забытое прошлое. Вспомнить – это худшее, что может произойти с человеком, для которого самым спокойным местом на планете является «Эйфория».

Тогда тоже была зима, намного холоднее, чем эта. Мы с мамой наряжали ёлку, сестра сидела на полу и ощупывала игрушки, символизирующие прошлые года: змея, бык, тигр и дракон. Динго, наша собака, смотрел изумлённо из-под стола чёрными глазами. Его шерсть цвета выгоревшей на солнце травы, вытянутая морда, свиной розовый нос я запомнил на всю жизнь. Мозг непонятным образом фильтрует миллиарды событий и оставляет только самое значимое. Обычно мама брала Динго за лапы, и они танцевали под звуки курантов, но в тот Новый год он опустил хвост и ушёл к себе. Прошёл месяц и стало понятно, что Динго заболел. Сначала никто особо не переживал, потому что ему было на тот момент тринадцать лет, а это преклонный возраст для собак, когда они часто плохо себя чувствуют. Переводя на наше исчисление, он давно вышел на пенсию.