Выглядело определение сложновато. С ходу и не понять.

– Иногда продюсер сам является режиссером-постановщиком, – продолжил он, – продюсер – лицо, непосредственно руководящее и участвующее в эксплуатации труда наемных актеров, артистов и других работников искусства. Продюсер, как правило, несправедливо осуществляет распределение денежных средств, заработанных творческим трудом других лиц.

Ну, то, что несправедливо, было понятно. По марксизму-ленинизму у Агушина всегда стояла оценка «отлично». Но вот несправедливость эта творилась руками таких, как шлицевский директор Митя Фадеев, и слезать с него, пока Фадеев не расскажет всего, Агушин не собирался.

– А вот теперь давай по порядку. Рассказывай, Дмитрий, с кем у Шлица были последнее время конфликты? – Агушин уже отработал «плохим полицейским» и теперь успокаивал это орудие капитализма.

Тот выпил услужливо поданный следователем стакан безвкусной воды и икнул:

– Ой! Простите. Я затрудняюсь точно сказать… – и тут же увидел, как Агушин сжимает огромный костлявый кулак. – Нет-нет! Я в другом смысле, тов… гражд… господин следователь. Я имел в виду, что затрудняюсь сказать, с кем у Иосифа Давыдовича не было конфликтов последнее время.

– Вот как?

– Да-да. С ним… а точнее… скорее, он сам перессорился со всеми крупными продюсерами, производителями, радийщиками, телевизионщиками. – Митя вздохнул; к сожалению, он говорил правду: Иосиф умудрился поссориться даже с безобидной «голубой тусовкой» и их кумирами-певцами.

– Очень интересно… – беспрерывно записывал за ним Агушин.

Он думал, что очень правильно поступил с этим мальчишкой, не дав ему даже опомниться и толком не объяснив, что даже в качестве свидетеля он может пользоваться помощью адвоката. Сейчас третий, как никогда, мог стать лишним. Что касается сведений о ссоре с «голубыми», то здесь следователь, как хороший охотничий пес, взял след. Он знал, насколько мстительными бывают обиженные представители однополой любви. Взять хотя бы убийство Джанни Версаче и последний случай с «энтэвэшным» парнем, которого любовничек замочил прямо на квартире. Геннадий Дмитриевич вел это дело и нашел-таки убийцу, который к тому времени уже сбежал в Молдавию. Вот и здесь версии «неразделенной любви и доходов» плотно переплетались и требовали тщательной проработки.

– Ну, я уж не говорю о постоянных разборках с заказчиками, – вздохнул Фадеев.

– С заказчиками? – переспросил Агушин; он впервые вел дело, связанное с шоу-бизнесом, а потому только осваивал все понятия и сленг.

– Ну, с теми, кто, типа, заказывает вечеринку, корпоратив.

– Корпоратив… – повторил Агушин и записал еще одно новое слово в блокнот.

– Да, корпоратив. Они же всегда как? Заказывают там, скажем, Алсу, Маликова, Пьеху…

– Эдиту Станиславовну? – неподдельно изумился Агушин; для него стало откровением, что его любимую певицу детства вызывают какие-то скандальные заказчики на еще более странные «корпоративы».

Фадеев замахал руками:

– Эдита? Нее-е-ет! Вы что? Кому она упала на корпоративах? Всем нужен Стас, ее внук. Без этого ни один девичник не пройдет. Все телки от него пищат! – Митя выдавил что-то наподобие улыбки, и Агушин тут же записал в блокнотик: «кому упала» и «телки пищат».

– И что же внук?

– Да с внуком все в порядке. А вот заказчик иногда начинает быковать.

– В смысле? – переспросил Геннадий Дмитриевич.

– Ну, типа, я бабки плачу, я и музыку заказываю.

Агушин сделал наивное лицо.

– А разве не так?

– Ха! – покачал головой Митя. – В том-то и вся хрень! Бабки заказчика, а музыка наша. И репертуар строго определен. Босс сам под контролем держал.