Набирающий известность модельер Иннокентий Бархатов ненавидел все серое, будничное, и обожал все яркое, красочное, эмоционально насыщенное, в том числе и черепаший суп. Он с удовольствием принялся за еду, тем более что суп содержал в себе мало холестерина и не портил фигуру. Иннокентий рассчитывал, что если рай и ад оправдают его надежды, то он вынесет из путешествия массу впечатлений, которые помогут ему в составлении новой весенне-летней коллекции. Мотивы ада и рая в женской моде… Это могло стать сенсацией… Кутюрье предвкушал грандиозный успех. Единственное, что его нервировало, – присутствие за столом Анастасии Гордеевой. Фигура Гордеевой, глаза Гордеевой, манеры Гордеевой – все раздражало его. Если бы он знал заранее, что она окажется тут, то остался бы в Москве. Все остальные, кроме Иванова, с которым его познакомили как-то в ресторане, были ему не знакомы. Впрочем, новая коллекция стоила некоторых жертв.

Василий Васильевич ел суп, не чувствуя его вкуса. Вообще он был гурманом, и его язык, благословенное творение природы, мог бы многое рассказать о самых деликатных ощущениях и нежнейших соприкосновениях, но в данную минуту его владельца занимала философская проблема, а изощренный мозг Василия Волкова был опасным соперником его языка. Руководитель набирающей силу секты размышлял о том, не впадет ли он в грех, посетив ад, чистилище и рай еще при жизни. С одной стороны, это было извращенное любопытство к интерпретациям, так как рукотворный ад и рай были всего лишь порождением человеческого, а не божественного воображения. С другой стороны, если бы Василий Васильевич по этой причине отказался от посещения аттракциона, это тоже был бы грех, так как сказано: не судите да не судимы будете. Все имеет одну сторону и другую, возможно, еще и третью, и четвертую, со вздохом подумал он и принялся за еду, изредка посматривая на женственного соседа напротив. Еда – как раз та из многочисленных сторон бытия, которая не оставляла Василия Васильевича равнодушным.

Писатель Федор Карамазов вообще не притронулся к супу. Вместо этого дурацкого супа он бы с удовольствием выпил, но на столе выпивка отсутствовала. Просить было неудобно, а свою флягу с коньяком он оставил в каюте. Федор Карамазов предчувствовал, что эта поездка будет самой запоминающейся в его жизни. У него был нюх, выработанный годами поиска сюжета. И этот нюх подсказывал ему, что он станет свидетелем и участником такого спектакля, последствия которого трудно предугадать. На месте Гравдова он бы использовал эти шесть дней для… Карамазов задумался и наконец нашел подходящее слово… для искушения. Именно так. Для искушения, которое обернется для каждого из них каким-либо преступлением. Или же будет преодолено. Каждый сделает свой выбор – ад или рай…

– Дадут нам туг наконец выпить? – сказал он вслух.

Анастасия Гордеева посмотрела на Карамазова. В Москве ее взгляд называли проникновенным. Имелось в виду, что он проникает глубоко в душу намеченной ею жертвы, затрагивая сокровенное. Гордеева хотела бы расшевелить писателя. Она читала все его произведения и была уверена, что он мог бы написать для нее роль, сыграв которую она стала бы истинной звездой. Звездой на все времена. Она знала, что в состоянии стать ею. Мужчины, онанирующие в своих туалетах перед ее изображениями, надоели ей. Она стремилась к чему-то большему…

– Почему бы нам не познакомиться? – со значением предложила она писателю. Стюард выкатил второе.

На острове

Таня Кириллова ощущала себя Алисой в Зазеркалье. Впрочем, если бы ее спросили, что значит ощущать себя Алисой в Зазеркалье, она не смогла бы ответить. Что-то смутное, что-то знакомое с детства, но забытое… Волшебство и зависимость… Она сидела в коттедже у Гравдова, на острове с рукотворным адом и раем, ожидая эксклюзивного интервью. Вместо того чтоб дать ей интервью в Сочи, Георгий Георгиевич уговорил ее приехать сюда. Они прибыли поздно, к полуночи. Ночь она провела в уединенном коттедже для гостей. В четыре часа утра, когда, по ее расчетам, все спали, она тихо выскользнула в окно своего коттеджа на разведку. Ей хотелось понять, куда она попала, и посмотреть на аттракцион. Она думала о том, с каким интересом читатели ее газеты прочтут репортажи из ада и рая. То, что она увидела, никак не походило на то, что нарисовало ее воображение. Маленький островок, прекрасная природа, несколько одноэтажных коттеджей и один двухэтажный недалеко друг от друга под горой, довольно высокой для такого маленького островка. Вот и все. Пешком островок можно было обойти минут за двадцать. Из-за своей причудливой формы гора была единственной достопримечательностью острова и в свете луны показалась Тане живым существом. Но ночью ей не хватило смелости совершить восхождение, и она отложила это до утра. Вообще, хотя она отдыхала в Сочи и в прошлом, однако никогда ничего не слышала об этом островке в сорока километрах от побережья, и теперь, в ожидании интервью, пыталась сообразить, является ли этот остров частным владением, или он арендован концерном.