– Кто у нас тут так поздно без мамочки сидит? – противным голосом, манерно растягивая слова, сказал какой-то мальчик.

– О, пацаны, это ж дочка актрисы. Чего нос повесила? Что, мама с собой на гастроли брать не хочет?

Насупившись, я молчала, смотря на компанию исподлобья.

– Давай мы тебя развеселим, покачаем ее солнышком, а? – предложил манерно говорящий.

Вся компания двинулась к качелям, от страха мои ноги налились свинцом. Я не могла ничего произнести, вообще издать хоть какой-нибудь звук. Тем временем мальчики раскачивали качели, вот уже мои ноги начали касаться веток дерева, под которым стояли качели. Чем выше я подлетала, тем сильнее отрывалась от сидения, и стало по-настоящему страшно, страшно не удержаться и упасть с качелей. Наконец я начала кричать и плакать, зажмурив глаза. Компания мальчишек что-то говорила, смеялась, и вдруг качели замедлили ход, я даже открыла глаза и что же увидела?! Три мальчика, как мне тогда показалось, старшего возраста, чем компания решивших покачать меня солнышком, остановили свои велосипеды.

– А, Семен, только девочек обижать умеешь, – сказал один из трех мальчиков, – валите отсюда!

Компания повиновалась, и мой спаситель, оставив велосипед, остановил качели.

– Ты почему так поздно гуляешь одна? – спросил он, глядя в мои заплаканные глаза. – Пошли, домой тебя отведу, где ты живешь?

Этим спасителем, как вы уже поняли, был Коля. Он привел меня к родителям, заслужив их благодарность и честь являться в гости, когда вздумается. С этого и началась наша крепкая доверительная дружба. И мы уже не разлучались. В каждом воспоминании тех лет везде на первом плане был он со своими отроческими чертами, со своей братской заботой и покровительством.

Мне не понятно, почему дают какой-то монополь воспоминаниям первой любви над воспоминаниями о детской дружбе. Мы были горячо преданы друг другу, как брат и сестра, может, еще ближе, но дети не делят любовь с дружбой, все чувства едины. Так близки, могут быть только по-настоящему родные души.

Несмотря на разницу в возрасте (а в детстве один год это еще, какая разница) и в телосложении, росте, в конце концов, я оставляла за собой докторальный авторитет, который девочки любят сохранять перед мальчиками.

Все дни рождения, новые года и прочие праздники мы справляли вместе.

Зимой, это было очень забавно, он за руку насильно уводил меня домой с горки, чтобы переодеться в сухую одежду, приговаривая: «Знаешь, как ужасно болит горло при ангине, заболеть хочешь, и пить молоко с луком?» Молоко с луком – это такое средство от боли в горле. Еще было неотразимое по своей мерзости лекарство со вкусом йода, которым натурально вымазывали горло изнутри ватой, намотанной на карандаш. А при насморке полагалось капать в нос сок алоэ. Современные дети не знают, как им повезло родиться в период, когда полки аптек ломятся от избытка и разнообразия лекарственных форм.

Летом Коля катал меня на велосипеде, качал на качелях и даже ходил на некоторые концерты, которые устраивались в моей музыкальной школе. Я играла на фортепиано. Меня же хватало только на то, чтобы поздравлять Колю со всеми праздниками и ходить на его соревнования по футболу, и то не всегда. На некоторые он мне запрещал приходить, которые проводились далеко от дома. Мы были друг для друга теми недостающими элементами в мозаике, которые бы складывали воедино картинку счастливого детства. Без него я бы, пожалуй, убежала из дома от вечно ссорящихся родителей или отца, который любил впадать в капризную отстраненность.

Нагулявшись вдоволь, я поплелась домой, надеясь, что мама уже уехала на пробы или еще куда-нибудь. Открыв дверь своим ключом, я обнаружила, что чемоданов нигде нет. «Уехала», – с облегчением подумала я, снимая кеды. Папа с кухни крикнул, чтобы я мыла руки и шла ужинать. Перед сном я, как всегда, почитала книгу, дом наполнялся сонными звуками ночи, и, абсолютно счастливая, я медленно проваливалась в сон.