Опа, стучат. Торгаш, как всегда в таких случаях, просыпается мгновенно и тут же хватается за свой лазерный пистолет, но стук вроде бы условно правильный. Подозреваю, что пришёл наш постоянный друг, тот самый Умау.

Вместе с Торгашом, настороженно переглядываясь, тишайшими шагами подходим к двери, я смотрю в глазок… Точно – Умау. И чьё-то изящное, если не сказать худое плечо рядом с ним.

– Ум? (Это кто с тобой?) – строго спрашиваю Умау через дверь.

– Ум. (Своя.) – отвечает Умау.

Смотрю на Торгаша, он отрицательно качает головой, обращаюсь к Умау с ещё более строгой интонацией:

– Ум? Ум! (Что значит своя? Пусть хоть лицо покажет, плечо мне не кажется знакомым!)

Умау отходит в сторону, видимо, уступая место своей спутнице. В следующую секунду в глазке появляется весьма приятное, как по своим чертам, так и по выражению, лицо молодой женщины. Смотрю на Торгаша, киваю.

– Ум? (Точно не из этих?) – спрашивает он.

Пожимаю плечами.

– Ум. Ум. (Вроде непохожа. Думаю, Умау кого попало и не приведёт.)

– Ум. (Ну, пусти, посмотрим.) – нехотя соглашается Торгаш, заводя руку с оружием за спину.

Чтобы открыть дверь, мне нужно повернуть три ручки и набрать два четырёхзначных кода, что я и делаю тщательно и не торопясь. Приоткрываю дверь, вижу Умау и его спутницу во всей красе – на вид обычная такая построссийская гражданка: короткая стрижка, карие глаза, вздёрнутый носик… короче, она мне уже нравится.

– Ум? (Войдём?) – спрашивает Умау.

Приоткрываю дверь ещё немного и отхожу назад. Умау слегка подталкивает девушку, та шагает вперёд и оказывается прямо передо мной. От незнакомки пахнет дождём, да она и сама чем-то похожа на дождь, то есть, да, она в моём вкусе. Странно и при этом очень завлекательно, когда от сухой девушки пахнет дождём. Следом за гостьей порог переступает и Умау, закрываю дверь так же тщательно, как и открыл. Торгаш кивком головы приглашает гостей пройти дальше и как-то странно переглядывается с непрошеной гостьей. Умау снова подталкивает девушку, оба проходят на середину полутёмной комнаты, в которой мы ещё не включали и – в целях конспирации – не будем включать электрический свет.

Возможно, вам интересно, почему я так подробно описываю то, как мы с Торгашом принимаем гостей. Да потому что приходят они редко и всегда приносят потенциальную опасность – если о нашем месте нахождения узнают компетентные органы, то мы с Торгашом, а заодно и все наши покупатели не проживём и двух суток. Литературному русскому языку в нашем новом мире не место и продавцам слов, соответственно, тоже. Власти можно понять: человек, владеющий не только виртуально-смайловой системой и интонациями бывшего междометия «ум», но и хоть сколько-нибудь литературным языком, а значит, хоть сколько-нибудь культурный, потенциально опасен для, хоть и временного, но действующего режима. Прописная истина, которая была известна и в ваши времена: непросто управлять людьми, которые способны сами делать какие-то выводы и принимать решения. Но такие, как мы с Торгашом, Умау и, видимо, эта девушка, отказываемся понимать и принимать такой подход власти к человеку. Мы всеми правдами и неправдами добываем уцелевшие в ходе грандиозной кампании по уничтожению языка и всякой письменности (кроме виртуально-смайловой) книги, журналы и тому подобное, буквально отрезаем от них по нормальному русскому словечку и продаём. Дорого. Однако здесь нельзя всё резюмировать расхожей в ваше время фразочкой «ничего личного, только бизнес». В нашем деле личного больше, чем наличного. Мы ни слова не продадим тому, кому по каким-то причинам не доверяем. Мы подпольщики, действуем под страхом смерти, и подставные покупатели нам не нужны.