— Бли-и-ин, сучка, меня чуть удар… Теа, твою мать!.. — Друг выкатил заспанные глаза, стоило мне снять толстовку

— Красивая? — оскалилась злобно и невозмутимо прошла в кухню. Кофта полетела в ведро, следом — штаны, потом майка… — Тащи аптечку, бинты, а я в душ, — и голышом прошлепала в санузел.

— Что случилось?! — взвизгнул Банни. Все геи такие истерички в экстренных ситуациях!

— Прекрати истерику! И так хреново! Кто тут у нас мужик?! — не сдержалась я.

— Ты! — даже не задумался он, следуя за мной. — Ты объяснишь?!

— Помоюсь, обработаешь укусы, сделаешь кофе…

— УКУСЫ?!

— Брысь отсюда! — я захлопнула двери перед его носом.
 

6. 2

Слышала, как он причитает в кухне и грохочет ящиками в поисках аптечки, стоя у дверей. Страшно было сделать шаг и посмотреть на себя в зеркало, и я таращилась на раковину, вырезанную из камня в форме чаши… Красивая. Мы с Банни чуть ли не из-за нее эту квартиру и сняли. Могли себе позволить… Пахали сутками, как проклятые, в нескольких модельных агентствах, но могли жить в квартире с такой раковиной.

Но черт меня занес в эту больницу!

Я сделала вдох и шагнула к зеркалу. На шее красовалась красно-синяя гематома от укуса — с одной стороны, и следы царапин от когтей — с другой. Затылок расцарапан, капли крови запеклись вдоль позвоночника. Я смотрела на себя в зеркало, часто моргая. Волосы всклокочены так, будто снова участвовала в показе полоумного дизайнера, после которого еще год не могла их отрастить. Глаза красные, кожа в свете лампы чуть ли не зеленоватая…

От горячей воды раны защипало, обозначая еще несколько на бедрах, которые сразу не заметила. Я стояла под душем, борясь с накатившей усталостью и отсутствием желания схватить мочалку и растереть кожу хорошенько, чтобы смыть с себя ощущения от того, что произошло… Шелест воды, упругий стук капель по коже, болезненно набухшие соски… его руки везде…

В паху резануло так, что я вскрикнула и открыла глаза. Уговаривать себя помыться больше не было нужды — я взялась за это активно и с пристрастием. Когда этот чертов яд выйдет из крови?! Бред! Этот урод меня трахнул против воли, а я… А что я? Убиваться? Не дождется. Случилось — надо разгребать последствия. Повезло, что осталась жива.

Только уговоры помогали плохо, и даже вымытая и мокрая я слышала этот запах… Теперь к нему примешивалось что-то горькое…

— Ты слышишь от меня странный запах? — ворвалась я в кухню голышом мокрая, заставая ошалевшего Банни сидящим на барном стуле с подобранными ногами. Он посмотрел на меня таким взглядом, будто я выжила из ума.

— Что, мать твою, случилось? — процедил, недобро сверкая глазами.

— Меня трахнул зверь, — выдала я равнодушно и замоталась полотенцем, которое сжимала в руках.

— Зверь?! — еще больше ошалел он. — Где тебя носило?! В зоопарке?!

— В больнице! Я отрабатываю триста часов общественных работ за то, что защитила твою задницу!

— Мне до конца жизни не расплатиться, — пробубнил он. — И какой зверь, ты считаешь, тебя трахнул?

— Ты что… мне не веришь?! — я ткнула ему в физиономию плечом, от которого начиналась отметина. — Ты думаешь, это что?

— Я не хочу думать! — подпрыгнул он со стула. — Я хочу, чтобы ты вменяемо объяснила!

7. 3

Я медленно втянула воздух в легкие, притянула к себе чашку горячего кофе — хоть и в стрессе, но Банни оказался исполнительным — и рассказала все.

Друг молчал, глядя на меня не мигая в упор. Долго.

— Помоги с раной, — глухо выдавила я. — Спать хочу.

— Тебе к врачу надо, — бесцветно возразил он. — И в полицию.

— Полиция не поможет. Никогда не помогала…

Надежды на органы правопорядка я больше не питала. И никогда не буду. Меня отучили верить в них быстро и цинично, когда я металась с окровавленным братом на руках по стоянке супермаркета, звала на помощь, просила ублюдков со значками подойти и сделать хоть что-то… Давно это было. Но стоило закрыть глаза — и все будто можно было потрогать.