А в пять лет все оборвалось… отец привел в дом женщину с ребенком, и заявил, что теперь у меня две мамы. Я до сих пор не могу понять, почему моя мама осталась. Поему не ушла, хлопнув дверью, а обрекла нас двоих на тот ад, который продолжается и по сей день.

Отец не выгнал маму, он сказал, что такому мужчине, как он мало одной женщины. А мама… она… скорее всего, боялась остаться без денег, переживала за мою судьбу. Потому как отец, заявил, что предательства не простит. А свой поступок он расценивал, как вполне нормальную модель поведения. Если мужчина может обеспечить двух женщин, то почему нет.

Это все я услышала от него немного позже, когда подросла. А тогда мне пришлось приспосабливаться к жизни в новой реальности. Брендон, сын той страшной женщины, был старше меня на четыре года, и сразу же стал командовать, заявив, что я его служанка. Он бил меня, отбирал игрушки, придумывал изощренные издевательства. И к своему стыду, с ранних лет я привыкла его слушать. Он каким-то чудовищным образом проник в мой мозг и установил там господство. Долгое время я не перечила ему. И лишь в мыслях все больше и больше ненавидела.

Лаверна, моя мачеха, установила аналогичное господство у нас в доме. Она полностью взяла под свой каблук отца. Странно, но привыкший командовать мужчина, превратился в шавку у ее ног. Год за годом наша жизнь стремительно менялась, дом превратился в нескончаемый поток физических и моральных пыток.

Я до сих пор задаюсь вопросом, почему мама не ушла спустя несколько лет? Ведь она еще могла… Но она по-прежнему смотрела преданными глазами на моего отца и… тихо сходила с ума. Теперь я уже не узнаю ее мотивов, она уже восемь лет находится в психиатрической клинике. А через год, после того как отец поместил ее туда, не стало и его.

Я молилась небесам, чтобы меня отдали в детский дом. Это было единственным моим желанием. Увы, мне так не повезло. Прикарманив все деньги моего отца, Лаверна с сыночком решили, что я им еще сгожусь. Я была в рабстве в своем собственном доме.

У меня были мысли о побеге. Еще как. Уехать в другой город и там пойти в детский дом. Но у них был крючок, которым они намертво привязали меня к себе – моя мать. Мои родственнички продолжали оплачивать ее лечение, но за это я была в их полной власти.

Лаверна специализировалась на психологическом давлении и уничтожении моей личности. А Брендон, часто любил отрабатывать на мне свои приемы, как бить так, чтобы не осталось синяков. Издевательства, я настолько с ними срослась, что… привыкла. Человек действительно ко всему привыкает.

Но вот вырвавшись от гробовщика, во мне проснулся дух сопротивления, пусть он еще очень слаб, но безвольно кориться мне все труднее. И тем более я не могла просто так сдаться в камере. Хоть результат один – эти овцы все равно своего добились. Я униженная избитая валяюсь на полу.

- Ванесса, на выход, - из воспоминаний меня вырвал голос того копа. Раньше я его не видела, среднего роста, упитанный, гладко выбритый блондин.

Легко сказать «на выход», а вот как это осуществить. Пока лежала не двигаясь было терпимо, а сейчас кажется, я вся состою из одной непрекращающейся боли. Сложно сказать, где болит. Ломит абсолютно все, каждый участок тела.

Цепляюсь руками за решетку, очень медленно поднимаюсь.

- Не девка, а ходячая проблема. И тут приключения на свой зад нашла, - ворчит коп.

Открывает двери камеры и одевает на меня наручники. Зачем? Он реально думает, что я в таком состоянии способно сбежать?

- Двигай, - толкает в спину, я падаю. Ждет, недовольно фыркая, пока я поднимаюсь. Не помогает. – А фигурка ничего так, если отмыть…