Рей просидела в своей комнате до глубокой ночи, отказавшись от обеда и ужина. Это было необычно для нее, ведь приемы пищи приносили хоть немного радости и удовольствия в ее скучную жизнь, от чего девушка предпочитала, как правило, не пренебрегать ими. Тем более в особняке, где от стряпни Роуз было невозможно оторваться, а закончив с трапезой, можно было еще долго облизывать пальцы, продлевая удовольствие. Не смотря, на урчащий живот, Рей решила лечь спать голодной, в надежде, что во сне умрет от голода. Надежда была безжизненной, как и ее мысли о том, чтобы скинуться с лестницы, утопиться или устроиться на ночлег в сугробе и замерзнуть насмерть.

Выходить из комнаты не хотелось. Рей не готова была сейчас видеть кого-либо из домочадцев, учитывая, какое совместное мероприятие ждет их на следующий день. А ведь она еще и так опозорилась перед командором, разглагольствуя о том какая она опытная в делах постельных. После такого ей точно не ждать пощады. Если ее ждала просто боль, то теперь это, скорее всего, будет ужасная боль.

Вся поглощенная своими переживаниями, Рей не сразу различила тихий стук в дверь. Показалось? Нет. Сначала она решила, что это Роуз сжалилась над ней и взялась принести ей остатки еды с ужина. Роуз была сплетницей и болтушкой, но имела чувство такта и должна была догадаться, что если человек не открывает, его нужно оставить в покое. Желательно, оставив поднос под дверью. Но ночной гость был настойчив, и Рей пришлось отодрать себя от разворошенной постели, в которой она много часов подряд пыталась свернуться в кокон из сомнений и тревоги. На голове такой кокон почти получился. Словом, она выглядела крайне неважно. Исключительно неважно для того, чтобы обнаружить на пороге своей комнаты Бена.

Рей замахала руками.

– Уходи! – зашипела она, – тебя не существует! Ты призрак!

Мужчина улыбнулся странной, кривоватой улыбкой и поправил ворот рубашки служанки, ненароком оголивший ее плечо. Его пальцы были холодными, но вполне материальными. Рей недоверчиво посмотрела на его руку, задержавшуюся на предплечье.

– Видишь? – сказал он, – я вполне себе существую. И из плоти и крови.

Рей кивком головы пригласила его войти и приглушила свет, чтобы их силуэты нельзя было различить с улицы. Кем бы ни был ее ночной гость, фантомом или настоящим человеком, здесь ему находиться было нельзя.

– Тогда кто ты такой? – требовательно спросила девушка, уже порядочно уставшая от разных загадок и людей, окружавших себя ими, – мне стоит тебя бояться или позвать на помощь?

– Не думаю, что в этом есть смысл, – легкомысленно пожал плечами Бен и резким движением убрал упавшие на лицо пряди, – для тебя я не представляю никакой опасности.

– А для кого представляешь? И все же… как ты попадаешь в дом? Кто ты?

Бен тем временем осматривал ее небольшую, скромную комнатку. Разглядывать здесь, конечно, было абсолютно нечего. Безликая мебель, безликие предметы обихода, не несущие в себе никакой информации. Личных вещей у Рей не было. Никаких засушенных цветов или картинок. Единственное, что представляло интерес – все еще валявшийся на полу сапожок. Рей так и не удосужилась убрать его в шкаф. Именно он и привлек внимание ее ночного гостя. Скорее всего, сделал вывод, что она страшная неряха. Немудрено, учитывая ее внешний вид, мятую рубашку и свалявшиеся волосы.

– Ты… что-нибудь знаешь о Второй Мировой Войне? – словно невзначай поинтересовался мужчина. Рей пожевала губу. С чего ей интересоваться таким в Галааде? Хотя… да, откуда-то она об этом знала. Она чисто машинально кивнула. Тогда Бен продолжил, – в нацистской Германии и многих странах, находившихся под ее влиянием, люди прятали евреев. Знаешь кто это? Ну… люди неугодные режиму. Можешь считать, что я как раз такой человек. Живу и прячусь в вашем доме. Вы о нем мало знаете. Здесь есть потайные ходы, комнаты, закутки…