— Желать работать по профессии, но абсолютно не смыслить в компаниях, занимающимися подобными вещами.

— Знали бы вы меня получше, поняли бы, что я вовсе и не надеялась работать по профессии.

Должно быть, моё лицо вспыхнуло. И сейчас стало гораздо пунцовее, чем после ванны. Однако, надеюсь, в полумраке он не заметит сковавшую меня неловкость. Свет исходит только от лунного света, пробирающегося через панорамные окна, так что вряд ли моя красная рожа его удивит.

Он снова чему-то лыбится, и я начинаю думать, что всё-таки поспешила с выводами.

Возможно, моя рожа в данную минуту светится как одинокая флуоресцентная лампа в глухой степи, на свет которой сбегаются все живые существа.

— Ладно, опустим эту тему, — босс избавляет меня от дальнейшей неловкости. — Так ты ответишь мне? Какая музыка тебе нравится?

Музыка — одна из моих самых любимых тем для разговоров. Всё, что касается искусства, до чёртиков интересно мне. Я готова без умолку трещать об этом.

— Разную, но сердце всё же лежит к французским исполнителям. Их язык завораживает, — мечтательно произношу я. — А вам?

— Сложный вопрос.

— Почему же?

Гросс сдвигает брови к переносице и принимает крайне мрачный вид.

— Лучше скажи, ты ведь поёшь? Я вроде бы слышал, как ты пела в ванной, — его лицо озаряется улыбкой, а глаза мерцают и переливаются, отражая в них луну.

Я смотрю в грозовые тучи его глаз и пересчитываю звёзды в них, сбиваясь на второй. В его глаза невозможно смотреть просто так. Это какой-то гипноз.

— Скай, ты меня слышишь? В каких грозовых облаках ты витаешь? — издевательски спрашивает он, щёлкая пальцами перед моим носом.

А вот и хамоватый босс явился! Где ж ты так долго пропадал?

И только спустя время я понимаю, что он обмолвился моей личной придуманной метафорой.

Я не пойму, он что, мозгопросвечиватель? Как ему это удаётся?

— Эм-м… Я просто дурачусь. Я нечасто пела на публике. Только в школе и в одном парижском ресторанчике замещала приболевшую подругу, — с трудом отлепляю язык от нёба. — На самом деле ничего выдающегося. У меня нет музыкального образования.

— У тебя есть любимая композиция? — любопытствует он. Я начинаю тупить. — Ну же, я знаю, она имеется. Скажи мне?!

— Это даже не композиция, а моё жизненное кредо. Я бы даже сказала гимн имени меня.

— Очень интригующе, — хмыкает загадочно. — Спой мне её!

Я озираюсь по сторонам, проверяя нет ли поблизости моей спасительницы.

— А у вас гитары случайно не найдется?

— Ты ещё и играешь?

— Не ахти как, но да. Немного получается.

Считанные секунды он ещё пялится на меня пронизывающим взглядом, вгоняя в состояние беспамятства, а затем резко подскакивает с места и хватает меня за руку.

— Идём!

9. Глава 9. Скай

Босс достаточно крепко держит мою руку, как будто, если он отпустит меня, я непременно сбегу от него, но чёрта с два я сбегу.

Не знаю, какая муха меня укусила, но мне приятна эта не пойми откуда взявшаяся связь с ним. Может быть, я позабыла каково это, прикасаться к мужчине?

Зайдя в самую глубь коридора, мы останавливаемся у двустворчатой глухой двери. Гросс распахивает её и впускает меня в помещение.

Боже ты мой!

Подобного я точно не ожидала увидеть здесь. Скажу больше, такое вообще мало где встретишь. Разве нет?

Мы оказываемся в полномасштабной студии звукозаписи, где есть всё необходимое, начиная от музыкальных инструментов и мягкой мебели, заканчивая комнатой для записи и сведения.

— Располагайся. И прикрой, пожалуйста, свой рот. Не стоит сушить зубы, когда тебе ещё предстоит петь, — он не язвит. Он каламбурит, но по-доброму, из-за чего хочется в шутку тюкнуть его по лбу. Но, думается, мы ещё не настолько сблизились, чтобы вести себя подобным образом.