Оказалось, что ничем не стесняемая продуктивность разума не приводит человека только к счастью, а рождает новые проблемы противостояния чувства и разума на более высоком уровне. Они уже сказались на таком вроде бы незыблемом понятии, как собственность. Владение ею уже не является страстью человека. Он все больше воспринимает ее как якорь, мешающий плыть в быстром потоке жизни. Поэтому все большее место занимает аренда недвижимости (жилья) и движимости (вещей и услуг). При насыщении общества материальными благами больший интерес начинает проявляться к области научного знания и связанных с ним высоких технологий. Это авангард разума. В центр внимания становится макро– и микрознание – высшие стремления разума и стимулирующей его моральной идеи. Мечта и действительность желают слиться.

Казалось бы, это хорошо.

Столь продуктивное двухсотлетие одновременно выявило у людей мощные тормозящие чувства, ставившие своей целью возненавидеть прогресс, оскорбляющий маргинальную часть общества. Появились массовые социальные и психологические движения, подверженные глубокому консервативному чувству.

На ранней исторической стадии переход от одной производительной формы жизни общества к другой, как мы уже видели, совершался медленно. Человеческое сообщество привыкало к существующим условиям и не ощущало неприятной поспешности. Другое дело – обострившая чувства и мышление человека индустриальная эпоха. Именно в этот период начались социальные конфликты (например, в Англии среди ткачей), вызванные промышленным развитием, разделением труда и богатств. Более жесткое противостояние проявилось в XVIII веке во Франции, когда монархия мешала жить, а горожане неосознанно требовали новаций и произвели революцию, повлекшую за собой немалое зло. Еще большую напряженность породило убыстряющееся развитие в XIX веке, вызвавшее новую реакцию сопротивления (явление Парижской коммуны). В XX веке, по аналогичным причинам произошел стихийный бунт против интеллектуализма в Китае. В Германии радикально узкое понимание человечности позволило физически уничтожать непохожих на заданный образец людей. Характер этих движений отличался такой же экстремальностью, как умственный прогресс в эти же времена. Как видим, застойные периоды, несмотря на их совершенно разные причины, могут приводить к резкому социальному недовольствию, называемую разрушительным бунтом. По одному такому регрессу, как это ни парадоксально, мы можем судить об успехах разума в период последних противостояний. Развитие умственных начал опережает чувственные привычки.

Промышленный прогресс и связанная с ним узкая специализация профессий вызвали разделение богатств, что обострило социальные отношения. Родились профсоюзы – организация низов, противостоящая всесилию верхов. Угроза конфликтов между двумя сторонами усилилась. При равенстве сил каждой из сторон был найден компромисс: отказ предпринимателей от части собственной прибыли и перенос ее в социальную сферу, в частности в зарплату рабочим, в компенсации за безработицу и др. Угроза классового конфликта постепенно снималась. Побеждал разум, противопоставивший себя чувству. Такое произошло в цивилизованных странах. Слепая классовая ярость стала прозревать. Однако в странах с устойчивой непросвещенностью она усилилась. Рекорд по бессмысленности и беспощадности побила Россия. Ее античеловеческая энергия достигла небывалого уровня.

«Предпочитаю бичевать свою родину, огорчать ее, унижать ее – только бы не обманывать!»

Петр Чаадаев

«Подумай, на руках у матерей все это были розовые дети»